Константин Колчигин - Земля Ольховского (Трилогия)

– Отчего же… – чуть улыбнулся я. – Вот смотрю очень даже внимательно и любуюсь…

– Вы, наверное, полагаете, что я буду высказываться по поводу вашего отсутствия «на несколько дней» – как говорилось в записке – продлившегося десять месяцев? – тихо спросила моя собеседница, глядя в сторону.

– Ничуть! – задумчиво проговорил я, взяв свою кружку. – Если судить по вашему явному равнодушию к моему появлению, вернее будет думать, что вы избавились от своего увлечения и теперь хотите поделиться этой новостью.

– Вам бы этого хотелось, Николай Александрович? – так же тихо задала очередной вопрос девушка, поднимая на меня свои чистые глаза.

– Мы с вами сейчас находимся в совершенно неравных условиях для серьёзной беседы! – заметил я, продолжая пристально смотреть на собеседницу (она опять отвела взгляд). – Для меня не прошло и трёх дней, как я целовал ваши ручки и ножки, а потом проявил не слишком уместное откровение…

– Тогда следует немедленно освежить мои впечатления! – неожиданно мило улыбнулась девчонка, и её щёки заметно порозовели. – Вы не против?

Ответить на полусерьёзный-полушаловливый вопрос я не успел – от сильнейшего удара снизу наш плавучий дом подскочил и заходил ходуном, а моя собеседница вскрикнула и выплеснула горячий кофе себе на колени. Быстро поставив кружку на стол (мой кофе не расплескался, потому что я реагировал на стрессовые ситуации совсем иначе), я схватил висевшее на вбитом в стену колышке розовое махровое полотенце и быстро приложил его к коленям девушки.

– Больно? – с невольным волнением в голосе спросил я.

– Немножко, – улыбнулась она. – Кофе успел уже чуточку остыть…

– А так? – убрав полотенце и наклонившись, я несколько раз совершенно непроизвольно коснулся губами гладких девичьих колен.

– Совсем прошло! – последовал немедленный ответ, и по голосу я понял, что девчонка улыбается. – Но можно продолжить…

Очередной мощный удар вновь приподнял «Дредноут», и где-то под платформой раздался громкий треск. Смолк двигатель, и я, услышав крики своих людей, вскочил и метнулся на корму. Мотор был откинут, но внешне цел, а наш испуганный юнга прижался к задней стенке нашего плавучего дома и при моём появлении указал на огромный чёрный плавник треугольной формы, стремительно рассекающий гладкую поверхность моря (стоял почти полный штиль) чуть в стороне от «Дредноута», под которым угадывалось мощное обтекаемое тело.

– Что это, Николай Александрович? – вскричал мой заместитель, выскочивший на кормовую платформу следом за мной.

– Ихтиозавр, чёрт бы его побрал! – в сердцах высказался я и оглянулся на Володю. – Заводи мотор, юнга!

– Очень опасен? – спросил Огнев, с беспокойством следя за огромным ящером, делавшим очередной круг.

– Конечно, опасен… – отозвался я и посмотрел на появившуюся в кормовом дверном проёме Наташу – мне вдруг подумалось, что моё предчувствие было связано совсем не с отношением девчонки ко мне, а со смертельной опасностью для неё самой. – Но вряд ли мы его не интересуем – просто какая-то крупная рыба вздумала прятаться от него под плотом…

Володя опустил мотор, который от толчка откинулся на упор, в рабочее положение и дёрнул за пусковой шнур, но недостаточно сильно – горячий двигатель даже не дал вспышки. Слегка отстранив парнишку, я взялся за дело сам, и «Вихрь» взревел после первого же моего рывка. Вода забурлила вокруг дейдвуда, но плот не тронулся с места, и пришлось ждать почти минуту, пока «Дредноут» кое-как набрал скорость узла в полтора – против прежних трёх с лишним… Помедлив немного, я выключил двигатель, глянул на собравшихся на корме почти всех своих людей (кто-то был уже на задней платформе, а кто-то стоял в бортовых проходах), а потом окинул взглядом спокойную бирюзовую поверхность моря – огромного ихтиозавра пока не было видно.

– Мне придётся нырнуть! – вслух высказал я своё решение. – И глянуть, что там натворил этот монстр!

– Может, кто из нас, Николай Александрович? – как-то не слишком уверенно предложил мой заместитель. – Стоит ли вам опять так рисковать?

– В сравнении со мной никто из вас толком и плавать не умеет! – хмуро проговорил я. – Приготовь выдергу, Иван Ильич! Скорее всего, у нас оторваны одна или две поперечные плахи – они и тормозят плот!

– А вдруг это чудовище вернётся? – с беспокойством спросила Наташа. – Вы можете не успеть выбраться!

– Обещаю вам, что не позволю сожрать себя никакому монстру! – усмехнулся я, направляясь в свою «каюту».

Нечего и говорить, что нырять под плот в таких условиях было делом чрезвычайно опасным – его тень привлекала внимание всех подводных обитателей: одни пытались скрыться под ним, а другие выбирали себе добычу… Но идти оставшиеся шестьдесят с лишним километров полутораузловым ходом было также не самым лучшим решением – рано или поздно должна была начаться очередная тропическая гроза, и ослабленная теперь платформа могла не выдержать сильного волнения… Готовясь к необходимому купанию, я услышал, как негромко переговаривались мои подчинённые.

– Настоящий мужик наш начальник! – вполголоса пробасил Василий. – За все опасные дела только сам и берётся!

– Я это ещё, когда мы на снегоходах в гору лезли, приметил! – заявил чуть погромче Пётр.

– Да не ты один! – хмуро сказал обычно молчаливый Сергей. – Без него мы и до холма в тундре бы не добрались!

– А ведь как организовал-то всё! – подал голос и Александр. – Живем, точно сыр в масле катаемся!

Через несколько минут я вновь вышел на кормовую платформу уже лишь в голубых плавках, с подводным ножом на специальном поясе и плавательными очками в руках.

– Когда закончу – сразу подавайте мне руки! – сказал я, садясь на край плота и надевая очки. – Может статься, что карабкаться будет некогда…

Прыгать в воду я не стал, а вместо этого тихо соскользнул с платформы и сразу нырнул под наш плавучий дом. После яркого света оранжевого Агни тень под платформой показалась мне особенно густой, и я лишь через несколько секунд разглядел, успев вспугнуть стайку мелкой рыбёшки, что центральная стяжка, представляющая собой мощную толстенную плаху сантиметров восьмидесяти шириной, сломана посредине, оторвана от брёвен днища, а державшиеся теперь лишь на крайних восьмидюймовых гвоздях половинки отогнуты вниз и поперёк хода. Вынырнув у края плота, там, где собрались теперь все мои люди, я сделал несколько глубоких вдохов, взял поданную мне выдергу и вновь погрузился в воду. Первую половину я оторвал сравнительно легко – она и без того едва держалась на вывороченных из бревен гвоздях. Вытолкнув обломок из-под платформы (его тут же подняли наверх по распоряжению Огнева – он вполне ещё мог пригодиться), я подышал с минуту, а потом сделал очередной нырок. Со вторым куском пришлось повозиться почти минуту – предельное время, которое я мог находиться под водой – но и он скоро поддался моим усилиям. Толкнув его на поверхность воды из-под крайнего бревна, я заметил странный расплывчатый силуэт, поднимавшийся снизу прямо ко мне, и заторопился наверх. Едва моя голова показалась над водой, как ко мне сразу потянулось множество рук, я подал свои и почувствовал, что что-то холодное и скользкое обвивает мою правую лодыжку… Три или четыре пары сильных рук наших мужиков легко вытянули меня на платформу, и я, увидев, что мою ступню обвило пятнистое щупальце толщиной в руку со множеством белых присосок, выхватил нож и без колебаний отсёк его – обрезок сразу отвалился от моей ноги и извиваясь упал на палубный настил (Пётр тут же пинком сбросил его в воду). Распорядившись завести мотор и идти прежним курсом, я отправился в душевую кабинку, установленную по правому борту кормовой площадки – вода в морях этого мира была не особенно солёная, но я всё же предпочитал принимать после купания в ней пресный душ. Пока я занимался собой, а потом ещё вытирался и одевался в «каюте», мои люди запустили мотор и «Дредноут» быстро набрал прежний, примерно трех с половиной узловой ход. Когда расчёсывал массажной щёткой влажную шевелюру, в дверную заслонку раздался стук, и я отодвинул неуклюжую створку. В тесное помещение вошла моя помощница и сразу привычно устроилась на моей лежанке.