Константин Колчигин - Земля Ольховского (Трилогия)

– Абордаж, говоришь, Олег Сергеевич? – громко, чтобы слышали все вокруг, сказал я и зло усмехнулся. – Сейчас я им устрою абордаж!

– Николай Александрович… – заговорил было Огнев, но я отмахнулся.

– Хозяйственный скотч готовь, Иван Ильич! Чтобы было чем пеленать этих парней! – я опять усмехнулся и глянул на Наташу – девчонка смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых застыл испуг – в такие минуты вид у меня становился донельзя зловещим, и я даже пожалел, что так завёл себя перед смертельно опасной схваткой…

На подходе к яхте на катере убрали ход до минимума, и я ещё до того, как скомандовал всем немедленно отойти от борта, отчетливо разглядел установки с четырнадцати с половиной миллиметровыми пулемётами Владимирова и автоматы Калашникова в руках (у двоих-троих на ремне) каждого члена экипажа – интернациональное оружие преступников, которое в ходу на всех материках нашего мира. Ещё через несколько секунд я даже разобрал характерные ребристые поверхности магазинов, форму цевья и прикладов – по некоторым признаком можно было сказать, что эти люди были вооружены автоматами калибра семь целых и шестьдесят две сотых миллиметра (АКМ) образца шестидесятых годов двадцатого века – по всей видимости, этот товар был приобретён со старых военных складов. Возможно, что и боеприпасам к ним было добрых полсотни лет, но это не играло особой роли – в запаянных цинковых ящиках боевые (не охотничьи!) патроны могут храниться десятилетиями (мне приходилось стрелять подобными), а точность и кучность огня падают очень незначительно, что существенно лишь для снайперской стрельбы… Сами новоявленные пираты были одеты в разного фасона куртки (под бронежилетами) и свободные штаны (всё под камуфляж), на ногах – армейские шнурованные ботинки, на головах – кепи также защитного цвета. Надо полагать, что единой формы в их группе соблюдать не требовалось…

Дождавшись, когда мягкие кранцы, свешивающиеся с борта катера, ткнутся в белоснежный борт «Странника» – на яхте это почти не почувствовалось, но для малого судна последовал весьма ощутимый толчок, и кто-то там наверняка слегка потерял равновесие, да ещё у двоих в руках были абордажные крючья, а это значило, что стрельба начнётся не сразу – я перескочил через фальшборт яхты, спрыгнул прямо в мелкий кокпит (под каблуками моих сапог так и загудела стальная палуба, имеющая лишь тонкий слой антифрикционного покрытия) и оказался среди на мгновение ошеломлённых такой наглостью людей, чувствовавших себя до того излишне самоуверенно под прикрытием тяжёлых пулемётов…

Первому оказавшемуся прямо передо мной противнику я ткнул кончиками пальцев в глаза (он отшатнулся и схватился двумя руками за физиономию), успев за мгновение до того отбросить ствол автомата, а его товарища справа от себя ударил ребром ладони той же руки чуть ниже уха и сразу, едва глянув назад через правое плечо, двинул каблуком сапога в подбородок третьего бандита (я легко наношу удары ногами в любой уровень даже на дистанции захватов). Следующий противник, получив носком сапога в висок (это один из моих коронных приемов – бью с любой дистанции, не меняя положения корпуса), свалился, как подкошенный, а пятый, от удара локтём в глазницу, тут же выронил автомат (просто держал его в руках), который со стуком упал на палубу, и, в свою очередь, схватился за лицо двумя руками. Шестого я двинул основанием ладони в подбородок – его голова мотнулась назад, и он рухнул на палубу, с неприятным звуком стукнувшись затылком о стальной пайол… Секундой позже я шагнул к рубке и прыгнул в сторону седьмого противника, бросившего абордажный крюк и рванувшего с плеча автомат. От удара моего каблука, пришедшегося в лицо (я намеренно наносил все удары в голову, стараясь работать только на поражение), его бросило на распашные, полуоткрытые сейчас, двери рубки, ненадолго изолировав тех, кто был внутри… Второй обладатель абордажного крюка швырнул этот предмет на палубу, и висевший на плече автомат сам собой скользнул ему в руки… Годами отработанным движением я скользнул вправо и прыгнул влево – хорошая очередь (не менее десятка пуль) прошла стороной, вдребезги разнеся стёкла задней панели рубки. Две пули сорок пятого калибра швырнули стрелка на палубу – бронежилет, наверное, защитил его, но не спас от глубокого обморока после мощного двойного удара, не считая того, что он также хлопнулся затылком о пайол. Пулемётчик, стоявший у кормовой установки, без долгих раздумий развернул свой агрегат в мою сторону – я вновь дважды выстрелил, целясь в середину груди, и он также, потеряв сознание, оказался на спине. Чувствуя позади неладное, я мгновенно пригнулся, скрываясь за невысокую рубку, и над моей головой пронеслись пули из короткой очереди носового пулемёта. Бросившись на палубу с правой стороны от рубки, я выстрелил навскидку во второго пулемётчика. Этому повезло меньше (стрелять из положения лёжа мне было не с руки) – пуля задело ему плечо, и он, оставив пулемёт в покое, схватился левой рукой за правое плечо, а потом осел на палубу. Вскочив на ноги, я шагнул в кокпит и мимоходом двинул сапогом по физиономиям троих слишком быстро оживавших бандитов, настороженно следя за рубкой – оба находившиеся там человека демонстративно подняли руки, должно быть, решив, что их судно атаковал взвод морской пехоты…

Мельком глянув на свою яхту, я обнаружил, что все мои люди стояли у борта и глазели на разыгравшуюся сцену (погода была тихая и оба не пришвартованных судна так и стояли борт о борт)… Отбросив ногой всё ещё лежащего без сознания бандита от дверей рубки, я чуть двинул стволом пистолета, дав понять находящимся внутри (видно всё было через большие окна с разбитыми теперь стёклами отлично), чтобы они выбирались наружу. Первый вышел, благоразумно не опуская рук и опасливо косясь на меня, а второй споткнулся (случайно или намеренно), и, тут же получив сильнейший удар сапогом по физиономии, рухнул навзничь прямо в дверях – я не мог рисковать. Толкнув в спину сдавшегося противника, я заставил его лечь лицом вниз и, продолжая держать по возможности в поле зрения всю палубу, окликнул слегка «севшим» голосом капитана:

– Илья Андреевич! Давай мне сюда Петра и Василия! А ты, Иван Ильич, тащи поживее свой скотч!

Оба здоровенных мужика без долгих раздумий спрыгнули на борт захваченного в одиночку их шефом судна и вопросительно глянули на меня. Я указал стволом пистолета на спину лежащего лицом вниз бандита – из под края бронежилета были видны пристёгнутые к поясному рёмню наручники – сразу несколько пар.

– А ключи, Николай Александрович? – глядя мимо меня, тут же спросил Василий.