Стоил Стоилов - Круговорот

СТОИЛ СТОИЛОВ

КРУГОВОРОТ

Перевод Ю. Топаловой

"Одиссей" нарушил пространственно-временную структуру Вселенной. Искривленное поле любого сверхускорения ставит перед временем обратный знак. Корабль неожиданно вошел в орбитальный дрейф вокруг Земли, скрывающейся в мраке устрашающей неизвестности.

Они не могли оторвать взгляда от экранов. Без зарева городов Земля казалась мертвой. Корабельные локаторы не уловили ни одного радиосигнала. Мрак и молчание нависли над континентами и океанами. Молниеносный скачок возвратил "Одиссей" на тысячелетия назад. Только новое сверхускорение могло ликвидировать катастрофу.

- Каков пространственно-временной интервал? - спросил капитан.

Кибернетик прикрыл воспаленные веки:

- Вычислительный центр не может анализировать полученные кривые.

Капитан погладил шрам на скуле:

- Разумеется. Машина не располагает аналогичной информацией. Что говорят штурманские карты?

- Тоже ничего. - Штурман отвечал медленно. - Если судить по снимкам, интервал велик: от 400 тысяч лет до новой эры до 1600 года после нее.

- Порядок неизвестного слишком велик! - капитан обернулся к штурману. - Какая точность необходима для вычисления курса нового сверхускорения?

- Плюс-минус пятьдесят лет.

Капитан снова внимательно смотрел на зеленоватый экран. Курс через все еще таинственное время - пространство требует сверки палубного времени с древним земным. А корабельные приборы не дают даже приближенных данных. Требовалось одно: кто-то из семерых должен был приземлиться, чтобы измерить пространственно-временной интервал.

- Почему мы не используем звездные часы? - спросил бортинженер. - Память вычислительного центра содержит сведения о расположении светил в этом секторе за период в несколько миллионов лет.

- Разница превысит половину столетия! - кибернетик усмехнулся как человек, который ничего не может сделать. Капитан убрал свою трубку.

- Не следует опускаться на планету, поскольку мы физически узурпируем прошлое. Приземление такого большого корабля вызовет серьезные изменения в природе конкретного района. Нарушится естественная последовательность причин и следствий. Мы не можем позволить себе такого вмешательства перед будущим, из которого пришли. Длительный дрейф на нынешней орбите позволит нам обнаружить признаки цивилизации, если человек уже существует. Но анализ материалов снимков едва ли даст нам необходимую точность. Радиация же тормозных двигателей запрещает нам опуститься ниже.

- Кто-то должен приземлиться! И это должен быть именно я, - историк вызывающе огляделся. - Я точнее других могу определить время по конкретным историческим признакам.

- Это надежный способ, хотя шанс и невелик. Но если человек - все еще только будущее? Кого ты спросишь?

Историк ответил не задумываясь:

- Период полураспада. Изотопные часы не ошибаются.

- Но тогда корабельный вычислитель будет долго считать.

Историк выказывал нетерпение. Его ждала встреча с прошлым без научной относительности предположений, неверно истолкованных фактов и недоразумений. Какой исследователь откажется от такой возможности?

- Как ты спустишься?

Десантные аппараты были рассчитаны на двойное управление. Экспедиционные ракетопланы использовались при дальних исследованиях и авариях. Но сейчас должен был спуститься только один человек.

Историк обдумал все. Может быть, он был просто откровеннее других, которые не хотели взглянуть правде в глаза. Кто знает?

- Воспользуюсь стратопланом.

Рискованно. Но это единственная возможность. Капсула с дельтовидными крыльями для скоростного планирования сгорит на высоте что-нибудь девяти тысяч метров. Спуск продолжится на парашюте.

- А возвращение? - капитан смотрел на историка в упор.

Тот побледнел, но ответил твердо, четко выговаривая слова:

- Если мы действительно над старой Землей, я снова буду с вами при галактическом ускорении!

Это один из парадоксов временно-пространственного измерения. Человек может вернуться в прошлое или посетить будущее. Но совершенно абсурдно существование одновременно в прошлом и будущем. Капитан решил развить галактическую скорость по огромной спирали вокруг солнечной системы. В считанные минуты корабельный хронометр "Одиссея" преодолеет барьер все еще неизвестного числа тысячелетий. И экипаж снова будет состоять из семерых, как и тогда, когда все это началось.

- Теоретически ты прав, - ответил капитан.

- Место приземления? - штурман был деловит, чтобы не показать, что он думает в действительности об этой сумасшедшей теории. Словно все будни семерки не были хладнокровно рассчитанным сумасшествием!

- Средиземноморье. Апеннины. Юго-западный район.

- Снаряжение?

- Шанцевый инструмент. Изотопный анализатор. Термитный патрон. Пистолет.

- Отлично. Через сколько времени начнете операцию? - капитан был резок, как при аврале.

Штурман посмотрел на циферблат вычислителя:

- Через полтора часа палубного времени. Тогда он приземлится рано утром по местному часовому поясу.

Историк ловко освободился от парашютных ремней. Собрал купол и вместе со снаряжением зарыл его поблизости в лесу. С собой он взял только пистолет. Радиоаппаратура была скрыта в круглом воротнике пуловера.

Он вышел на мощеную дорогу. Прямая, словно луч, она была ему странно знакома. Он нагнулся над одним из километровых камней и усмехнулся. Виа Аппиа! Стратегическая дорога римлян. Первый исторический ориентир был найден.

Навстречу ему попались трое воинов, которые тянули на длинной веревке израненного мужчину. Пленник был атлетически сложен, с мрачным лицом и обритой головой.

Историк поднял руку в приветствии и сказал на плохом латинском языке:

- Поздравляю, доблестные квириты! Куда вы ведете злоумышленника?

Один ответил:

- Здоровья и благополучия тебе, чужеземец! Это спартаковский разбойник. Мы ведем его в лагерь.

Выговор воина был гораздо тверже, чем в свое время предполагали это профессора древних языков в институте. Легионеры опирались на. грубые кованые копья. Серый пуловер, черные узкие брюки и высокие ботинки на каучуковых подметках не произвели на них впечатления. По дорогам республики ходило много самым странным образом одетых чужеземцев.

Историк с трудом сохранял самообладание, стараясь быть нахально-фамильярным:

- Его ждет топор или крест?

- Крест. За один месяц повесили на припеке шесть тысяч. Увидишь их дальше.

- А главарь?

- Спартак? Гниет среди заколотых, собственная мать не может его узнать!

Легионер схватил окровавленную веревку и зашагал, не оборачиваясь, твердый, бесчувственный и невозмутимый, как суровый проконсульский порядок, которому он служил. Двое других кольнули концами копий своего пленника между ребер, давая ему знак двигаться дальше, навстречу своей гибели.