Джек Вэнс - Джек Вэнс. Повести и рассказы. - Джеффри Лорд. Бронзовый топор. (Сборник)

— Чем дерется Коняга? Каким оружием?

— Бронзовым топором на длинной рукояти, с шипом на обухе. У него будет щит, но им Коняга не очень хорошо владеет, потому как всегда нападает. Зато в обращении с топором ему равных нет. Свое оружие он называет Эскальпом — Сокрушителем Черепов. Неплохое прозвище, правда? Вряд ли ты сможешь его одолеть, хозяин.

Сильво, разумеется, не знал, что в недалеком прошлом Блэйд посещал клуб любителей средневековья. Владение древним оружием было его хобби. В то время, как его коллеги боксировали, играли в теннис или гандбол, Блэйд отрабатывал приемы нападения и защиты с копьем, двуручным мечом, топором и палицей, учился стрелять из длинного лука и арбалета.

Но выйти на поединок с топором в руках он не решился. Свой выбор он остановил на стальном двуручном мече и небольшом круглом щите, обтянутом кожей, с бронзовым умбоном.

Слыша гул толпы, жаждущей его крови, Блэйд растянул губы в презрительной усмешке. Толпа есть толпа: ей подавай хлеба и зрелищ. Зевакам не так уж важно, чья кровь прольется — его или Коняги.

Не обращая внимания на брань сержанта, Блэйд уселся возле большого куска песчаника, смоченного водой и рыбьим жиром, и стал точить меч. Пусть Коняга ждет и нервничает: каждая минута промедления работает на Блэйда.

Наконец они покинули арсенал и пошли на площадь. Там собралось все население Сарум-Виля; в такой тесноте уже не развернуться было боевым колесницам. Стражники, Блэйд и Сильво пробились сквозь орущую в нетерпении толпу и вышли к огненному кольцу. Высокое малиновое пламя весело плясало над хворостом и торфом; стоявшие поблизости воины подливали в огонь рыбий жир.

К костру вынесли трон Ликанто. Король сидел на нем с рогом в руках, беседуя с пэрами. При появлении Блэйда все они обернулись. Приглядевшись, Блэйд увидел в толпе за троном женщину в капюшоне. «Леди Олвис?» Но гадать было некогда: под рев толпы Коняга перепрыгнул через огонь и вышел на середину круга.

Видя, что Блэйд пришел с непокрытой головой, Коняга снял и отбросил шлем. На лысине заиграли отблески пламени. На нем были штаны, зашнурованные ниже колен, и роскошная алая накидка, стянутая на груди золотой пряжкой. Обувь отсутствовала — видимо, Коняга не допускал и мысли, что противнику удастся загнать его в костер. На левой руке у него был небольшой круглый щит, а правая, с огромным бесформенным шрамом и множеством мелких, сжимала рукоять тяжелого бронзового топора.

С ухмылкой окинув взглядом вопящую толпу, Коняга покрутил топором над головой. Внимательно следивший за ним Блэйд понял, что оружие превосходно сбалансировано. Длинное топорище позволяло дотянуться до противника с внушительного расстояния.

Расстегнув пряжку, Коняга позволил накидке соскользнуть на землю, обнажив бочкообразную грудь, густо заросшую темными волосами и покрытую синими узорами боевой раскраски. Ростом он был пониже Блэйда, и мускулы на его теле выступали не столь рельефно, но в движениях угадывалась звериная сила.

Опираясь на топор, Коняга глядел поверх огня на своего недруга и улыбался.

— Эй, чужеземец, ты сказал, что у меня белая кровь? А у тебя какая? Может, ты раздумал драться, Блэйд? Может, тебе недосуг? Спешишь к Рыжебородому, чтобы рассказать обо всем, что разнюхал? Нет, не дождется тебя Рыжебородый. Не веришь мне — спроси у своих гнид, которые скоро затрещат в огне.

Толпа встретила его слова диким хохотом. Равнодушно выслушав Конягу, Блэйд обернулся к Сильво.

— Ничего не забыл? Смотри у меня. Как только я разделаюсь с Конягой, сразу попрошу короля, чтобы меня оставили в покое, дали утолить голод и жажду и отдохнуть до утра, и пойду к дому Олвис. Услышав крики, заберусь в дом и вынесу Талин. Что потом делать, помнишь?

Сильво осклабился.

— Драпать, хозяин.

Блэйд похлопал его по плечу.

— Точно. Будешь верным слугой — не пожалеешь.

— Уже жалею, хозяин, — вздохнул урод. — Но теперь ничего не поделаешь.

Блэйд перепрыгнул через огонь и салютовал королю мечом, не упуская Конягу из виду. Тот не терял времени.

Бронзовый топор описал в воздухе круг. Коняга с воплем бросился к Блэйду.

— Тюнор, даруй хозяину победу! — с жаром зашептал Сильво. — Обещаю целый год не воровать, ежели он останется жив. Клянусь своей нечестивой душой!

Натиск Коняги не ослабевал ни на секунду. Сталь звенела о бронзу, летели искры... Прижатый к огню, Блэйд поворачивался к нему то правым, то левым боком, едва успевая отражать яростные удары.

Сильво оказался прав — огромный лысый воин все время нападал, напрочь позабыв о щите. Он уже несколько раз раскрывался, но Блэйд, вместо того, чтобы нанести удар, уворачивался от топора и выбегал на середину круга. Затем все повторялось.

Толпа корчилась и вопила, как кровожадная многоглавая гидра. «Поджарь его гнид, Коняга! — орали альбиане. — Раскрои черепушку!»

Улучив момент, Блэйд метнулся в сторону. Лезвие Эскальпа прошелестело над ухом, срезав темную прядь волос с его головы.

Неожиданно Коняга сменил тактику — топор стал летать в горизонтальной плоскости, на уровне живота Блэйда. Это был рискованный прием — двуручный меч длиннее топора — но Блэйд не спешил расправляться с противником. Он лишь слегка ранил здоровяка, дотянувшись мечом до складки жира под подбородком. Коняга отшатнулся, размазал кровь запястьем, выругался и с ревом бросился на врага.

Теснимый к огню снова и снова и уже получивший несколько незначительных ожогов, Блэйд понимал: один лишний шаг — и ему не сдобровать. Но нападать он не торопился, решив измотать Конягу — не может ведь этот детина наседать всю ночь напролет. Но пока тот размахивал тяжеленным топором как лучиной. Он гонял Блэйда по кругу, сверкающее лезвие топора шелестело, рассекая воздух, словно шепча: «Смерть... смерть... смерть...». Блэйд, как мог, отскакивал, уворачивался, отбивался. Удар меча о топор походил на удар кувалды о наковальню, дважды оружие едва не вылетело из рук Блэйда. Упустив меч, он мог бы выбирать любую из трех смертей: от топора Коняги, от огня или от мечей стражников, стоящих снаружи. Ликанто обещал толпе поединок со смертельным исходом, и он выполнит обещание. Если один из дерущихся попытается спастись бегством, его тотчас зарубят.

Время тянулось убийственно медленно. В движениях Коняги не наблюдалось усталости. Один лишь раз он опустил топор и вытер лоб, крикнув Блэйду:

— Ах ты, трусливый ублюдок, сын трепоедки! Не хочешь драться? Ты ловко уворачиваешься, но от Эскальпа еще никто не уходил. Погоди, скоро он проверит на прочность твою шкуру.

Не ответив, Блэйд прыгнул вперед и нанес неуклюжий рубящий удар. Лысый легко увернулся, а Блэйд сделал вид, что едва устоял на ногах.