Джек Вэнс - Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

Третьей ночью она остановилась и спросила: «Почему ты зовешь меня, Шимрод?»

«Хочу, чтобы ты хотя бы поговорила со мной».

Незнакомка потупила глаза: «Нам лучше не говорить. Я плохо знаю мужчин и боюсь тебя, потому что чувствую какое-то странное влечение, когда прохожу мимо».

На четвертую ночь дева из его снов снова задержалась и, поколебавшись, медленно подошла к террасе. Шимрод спустился по ступеням навстречу, но она остановилась — и Шимрод обнаружил, что не может к ней приблизиться; во сне это не показалось ему необычным. Он спросил: «Сегодня ты будешь со мной говорить?»

«Не знаю, что тебе сказать».

«Почему ты гуляешь по пляжу?»

«Потому, что мне так нравится».

«Откуда ты? Куда ты идешь?»

«Я — сновидение; я появляюсь, порожденная мыслями, а потом исчезаю».

«Даже если ты — порождение сна, подойди ближе и останься со мной. Ведь это мой сон, и ты должна мне подчиняться».

«Ты неправильно понимаешь природу снов», — уходя, она обернулась через плечо, и Шимрод, когда он наконец проснулся, точно помнил выражение ее лица. Его пытались околдовать! Но с какой целью?

Шимрод вышел погулять на луг, анализируя каждый доступный истолкованию аспект возникшей ситуации. Кто-то пытался ненавязчиво заворожить его образом таинственной красавицы — что в конечном счете, несомненно, должно было нанести ему ущерб. Кто мог напустить такую порчу? Шимрод перебирал в уме известных ему чародеев, но ни у кого из них не было повода морочить ему голову призраком странной прекрасной девы.

Шимрод вернулся в лабораторию и попытался вызвать знамение, но ему не хватило необходимой для этого бесстрастности, и знамение рассыпалось режущим глаз калейдоскопом слишком ярких цветов.

Вечером того же дня он допоздна засиделся в кабинете, слушая, как прохладный ветер вздыхает в кронах деревьев за усадьбой. Неизбежная перспектива сна вызывала у него недобрые предчувствия — и в то же время какую-то виноватую надежду, которую он тщетно пытался подавить. «Ну хорошо! — набравшись храбрости, решил подбодрить себя Шимрод. — Займемся этим вопросом вплотную и разведаем, куда нас хотят заманить».

Шимрод лег на койку и закрыл глаза. Сон долго не приходил; часами Шимрод ворочался в болезненной полудреме, нервно реагируя на каждую фантазию, возникавшую в уме. Наконец он уснул.

Сновидение не заставило себя ждать. Шимрод стоял на террасе; по пляжу к нему, не торопясь, шла дева с обнаженными руками, босая, с черными волосами, развевающимися на морском ветру. Шимрод ждал, облокотившись на балюстраду и сдерживая волнение. Позволить противнику заметить свое нетерпение — плохая стратегия даже во сне. Дева подошла ближе — Шимрод спустился к ней по широким мраморным ступеням.

Ветер стих, не было слышно даже прибоя; темноволосая дева остановилась и ждала. Шимрод приблизился еще на несколько шагов и уловил в воздухе ее тонкий аромат — аромат фиалок. Их разделяло расстояние не больше протянутой руки — Шимрод, казалось, мог бы прикоснуться к ней.

Она заглянула ему в лицо, улыбаясь своей задумчивой полуулыбкой, и сказала: «Шимрод, мне больше нельзя к тебе приходить».

«Почему?»

«У меня не осталось времени. Мне суждено удалиться на планету звезды Ачернар».

«И ты покинешь меня по своей воле?»

«Я зачарована».

«Скажи, как рассеять эти чары».

Его собеседницу, судя по всему, одолевали сомнения: «Не здесь».

«Где же?»

«Я приеду на Ярмарку Гоблинов. Ты можешь встретиться со мной на ярмарке?»

«Могу! Расскажи, какие чары тебя околдовали — чтобы я мог подготовить заклинание и рассеять их».

Дева медленно отвернулась: «На Ярмарке Гоблинов». Бросив еще один взгляд через плечо, она удалилась.

Шимрод задумчиво смотрел вслед ее уменьшающейся фигуре… У него за спиной раздался оглушительный рев — словно десятки голосов одновременно возопили в дикой ярости. Песок задрожал под тяжелыми шагами — но Шимрод стоял, как парализованный, не в силах обернуться и увидеть, что ему грозило.

Он проснулся на койке в Трильде; сердце его часто билось, дыхание перехватило. Наступило самое темное время ночи, еще не было даже намека на рассвет. Угли в камине еле теплились; Грофинет тихо сопел в своей глубокой подушке — с койки было видно только его большую ступню и длинный тонкий хвост.

Шимрод развел огонь поярче и вернулся на койку. Он лежал, прислушиваясь к звукам ночи. Откуда-то с луга донесся печальный мелодичный свист; проснулась какая-то птица — может быть, разбуженная филином.

Шимрод сомкнул веки и спокойно проспал до утра.

Ярмарка Гоблинов должна была скоро начаться. Шимрод запаковал свои магические инструменты, книги, либрамы, фильтры и преобразователи в сундук, после чего произнес над сундуком «заклятие искажения видимости»: сундук съежился, потом вывернулся наизнанку семь раз в точной последовательности магических превращений и в конечном счете стал чем-то вроде тяжелого черного кирпича, который Шимрод спрятал под очагом.

Грофинет, стоявший у двери, наблюдал за его махинациями в замешательстве: «Зачем вы это делаете?»

«Мне нужно ненадолго покинуть Трильду — а воры не могут украсть то, чего не найдут».

Ответ Шимрода погрузил Грофинета в глубокое размышление — он застыл, и только кончик его хвоста подергивался в такт мыслям — то направо, то налево: «Это, конечно, весьма предусмотрительно. Тем не менее, пока я здесь и охраняю ваши вещи, никакой вор не посмеет сюда заглянуть».

«Не сомневаюсь! — заверил его Шимрод. — Но дополнительные меры предосторожности в отношении ценного имущества никогда не мешают».

Грофинету нечего было на это сказать, и он вышел прогуляться на лугу. Шимрод воспользовался его отсутствием, чтобы принять третью меру предосторожности — высоко в тени, под потолком, он установил Домашнее Око; теперь ни одно событие, происходившее в его отсутствие, не могло остаться незамеченным.

Собрав все необходимое в небольшой заплечный мешок, Шимрод направился к дремавшему на солнце Грофинету, чтобы дать последние указания: «Грофинет, еще несколько слов!»

Грофинет поднял голову: «Говорите, я слушаю».

«Я отправляюсь на Ярмарку Гоблинов. Усадьба остается под твоим присмотром — охраняй ее и наводи порядок. Не приглашай никаких диких тварей, никаких других существ. Не поддавайся на лесть и уговоры. Сообщай всем и каждому, что заходить в Трильду никому, кроме тебя, не разрешено».

«Все ясно, во всех подробностях! — заявил Грофинет. — Я никогда не теряю бдительность и отважен, как лев. Даже блоха не проникнет в вашу усадьбу».

«Очень хорошо. Мне пора идти».

«Счастливого пути, Шимрод! Под моей защитой Трильда в полной безопасности!»