Клайв Льюис - Космическая трилогия [сборник]

К концу этого пункта многие думали о еде. Однако пункт третий вызвал оживление, ибо назывался он «ставки младших научных сотрудников». Я не буду говорить о том, сколько они получали, но этого им едва хватало, хотя жили они в самом колледже. Стэддок недавно был в их числе, и он им сочувствовал. Он понимал их скорбные взгляды — прибавка означала для них новый костюм, мясо на обед и возможность купить уже не одну пятую, а половину необходимых книг. Они жадно уставились на Бэзби, когда он встал, чтобы осветить положение. Как выяснилось, он знал, что никто не сомневается в его благих намерениях, но по долгу службы был вынужден сказать, что речь снова идет о непосильных расходах. Однако и этот вопрос можно было обсуждать лишь в свете соображений, которые он изложит позже. У всех уже болела голова, всем хотелось есть и курить.

Ко времени перерыва младшие сотрудники твердо верили, что эта чертова стена мешает им получить прибавку. В таком же настроении вернулись они в зал, и Бэзби доложил о состоянии финансов. Было очень жарко, говорил он очень нудно, зубы его то и дело сверкали над черной бородой, денежные дела вообще нелегко понять, а те, кому это легко, не работают в университетах. Всем было ясно, что денег совершенно нет, а самые неопытные стали подумывать уже не о стене и не о прибавке, а о том, что скоро закроют колледж. Не греша против истины, Бэзби сказал, что положение чрезвычайно тяжелое. Те, кто постарше, слышали это раз двадцать за свою жизнь и не слишком впечатлились. В учреждениях, особенно научных, очень редко сходятся концы с концами.

В следующий перерыв Стэддок позвонил домой, что не придет обедать.

Часам к шести все вопросы свелись к одной точке: продаже леса. Назывался он, конечно, не лесом, а «участком, окрашенным в розовый цвет на плане, который я сейчас пущу вокруг стола». Бэзби честно признался, что в участок входит часть леса; и впрямь, колледжу оставалась полоска футов в шестнадцать шириной. План был маленький, не совсем точный, так, общий набросок. В ответ на вопросы Бэзби ответил, что источник, к несчастью, — или к счастью — окажется на территории института. Конечно, колледжу гарантирован свободный доступ к нему, что же до охраны, институт сумеет о ней позаботиться. Никаких советов Бэзби не давал, только назвал предложенную сумму. После этого заседание пошло бойко. Выгоды, как спелые плоды, падали к ногам. Решалась проблема ограды; младшим прибавляли жалованье; колледж вообще мог свести концы, и даже больше того. Как выяснилось, других подходящих мест в городе нет, и в случае отказа институт перекинется в Кэмбридж.

Несколько твердолобых, для которых лес очень много значил, долго не могли толком понять, чтсг происходит. Когда они поняли, положение у них было невыгодное. Получалось, что они спят и видят, как бы обнести Брэгдонский лес колючей проволокой. Наконец, поднялся полуслепой и почти плачущий Джуэл. Стоял оживленный шум. Многие обернулись — кто с любопытством, кто и с восхищением — чтобы посмотреть на тонкое, младенческое лицо и легкие волосы, белевшие в полумраке. Но слышали его только те, кто сидел с ним рядом. Лорд Феверстон вскочил, взмахнул рукой и, глядя прямо на старика, громко сказал:

— Если каноник Джуэл непременно хочет, чтобы мы не узнали его мнения, я думаю, ему лучше помолчать.

Джуэл хорошо помнил времена, когда старость уважали. С минуту он постоял — многим показалось, что он ответит, — но вдруг беспомощно развел руками и медленно опустился в кресло.

Выйдя из дому, Джейн тоже отправилась в город и купила шляпку. Она немного презирала женщин, покупающих шляпу, как мужчина покупает виски — чтобы подбодрить себя, и ей не пришло в голову, что она делает именно это. Одевалась она просто, цвета любила неяркие (каждый видел сразу, что перед ним не куколка, а серьезный, мыслящий человек) и думала поэтому, что не интересуется тряпками. Словом, она обиделась, когда миссис Димбл воскликнула, увидев ее у магазина:

— Доброе утро! Шляпку покупали? Поедем ко мне, примерим. Машина за углом.

Джейн училась у Димбла на последнем курсе, а жена его, «матушка Димбл», опекала и ее, и всех ее подруг. Жены профессоров не так уж часто любят студентов, но миссис Димбл их любила, и они вечно толклись в ее домике за рекой. К Джейн она особенно привязалась, как привязываются веселые бездетные женщины к девушкам, которых считают бестолковыми и прелестными. В нынешнем году Джейн забросила Димблов, совесть ее грызла, и приглашение она приняла.

Машина переехала мост — он вел на север — свернула влево, миновала домики, норманскую церковь, и по дороге, окаймленной с одной стороны тополями, а с другой — стеною Брэгдонского леса, добралась до коттеджа Димблов.

— Как у вас красиво! — сказала Джейн, входя в их прославленный садик.

— Любуйтесь, пока можно, — сказал профессор Димбл.

— Почему это? — спросила Джейн.

— Ты еще не сказала? — обратился Димбл к жене.

— Я и сама толком не верю, — отвечала миссис Димбл. — Потом, мистер Стэддок в Брэктоне… Да вы ведь уже слышали, Джейн?

— Совершенно ничего не слышала! — честно ответила гостья.

— Нас выгоняют, — объяснила хозяйка.

— Господи! — воскликнула Джейн. — А я и не знала, что эта земля колледжа.

— Да, — сказала миссис Димбл. — Почти никто не знает, как живут другие. А я-то думала, вы отговариваете мужа, хотите спасти нас…

— Марк никогда не говорит со мной о делах, — сказал Джейн.

— Хорошие мужья о делах не говорят, — поддержал ее Димбл. — Разве что о чужих. Вот Маргарет у меня знает все о колледже вашего мужа, и ничего — о нашем. Как, завтракать будем?

— Подожди, — сказала его жена. — Сперва я посмотрю шляпку, — и быстро повела Джейн к себе наверх, продолжая старомодную женскую беседу. Джейн старалась казаться выше этого, но ей стало легче. Когда шляпу отложили в сторону, миссис Димбл вдруг спросила:

— У вас все в порядке?

— У меня? — удивилась Джейн. — А что такое?

— Вы на себя не похожи.

— Нет, ничего… — пролепетала Джейн и подумала: «Она хочет узнать, не жду ли я ребенка».

— Можно я вас поцелую? — спросила миссис Димбл.

Джейн хотела ответить «Ну, что вы!… но, к своему огорчению, поняла, что плачет. Матушка Димбл вдруг стала для нее просто «большой» — теплым, огромным, мягким существом, к которому бежишь в раннем детстве, когда разобьешь коленку или куклу. Джейн часто вспоминала, как изворачивалась она, если мама или няня хотели ее обнять; но сейчас к ней вернулось то забытое чувство, которое она испытывала, когда кидалась к ним сама в страхе или горе. Нужда в утешении противоречила всем ее взглядам на жизнь. Однако она поведала, что ребенка не ждет, а просто горюет, потому что ей одиноко и она видела дурной сон.