Антон Демченко - Воздушный стрелок

Очевидно, не усмотрев в стоящих перед дверью девушках никакой опасности, сидящий где-то внутри этого бункера, оператор дал команду на открытие. Торчащий из двери, "руль" кремальер дрогнул и, провернувшись на девяносто градусов, отпер тихо лязгнувшие замки, и дверь медленно и величественно, как и положено такой стальной болванке, отворилась. Хм. А вот переходного тамбура здесь нет. Непорядок.

Сразу за дверью оказалась небольшая комната, этакая кордегардия, перед уходящим вглубь коридором, в дальнем конце которого виднеется еще одна стальная дверь. Однако…

Проскользнув внутрь, я огляделся по сторонам. Четверо, считая Романа и продавщицу. А оставшихся двоих я знаю. Именно эти орлы приезжали с Вышневецким на похороны. Удачненько.

Пока я осматривался, Лина успела радостно взвизгнуть и повиснуть у Романа на шее. Тот как-то кривовато улыбнулся, а в следующую секунду стоявший по бокам от него, охранники, дружно шагнув поближе, защелкнули на запястьях девчонки знакомые браслеты. Да-да, точно такие же, как и те, что лежат у меня в кармане. Вышневецкий хмыкнул и оттолкнул девушку прямо в руки стоящей за ее спиной "продавщицы", тут же зафиксировавшей Громову в довольно профессиональном захвате.

— Рома? — кажется, Лина поначалу, даже не поняла, что случилось. И, лишь увидев браслеты на своих запястьях, охнула… — Роман! Что это значит?!

— Грузите ее, — мотнул головой тот. "Продавщица" попыталась сдвинуть девушку с места и тут же получила удар затылком в нос. А неплохо получилось, для первого раза. Надо поправить…

Аккуратно скользнув за спину чуть потерявшей координацию подручной Романа, аккуратно бью за ухо. В сторону.

"Продавщица", потеряв сознание, падает на спину и тянет за собой Лину. Роман матерится, лбы недоумевают.

— Что стоите?! Хватайте эту сучку и тащите в машину! — рыкнул Вышневецкий… и лбы засуетились. Барахтающаяся на "продавщице", Лина ошарашено взглянула на своего "рыцаря" и, лишь когда подручные Романа начали ее поднимать, в глазах девушки появилось хоть какое-то понимание…

— Вы что, решили развязать войну?

— Идиотка, война идет уже неделю, — фыркнул чуть успокоившийся Вышневецкий и… недоуменно взглянул на защелкнувшиеся у него на руках подавители. А в следующую секунду, державшие Лину, мордовороты осели наземь.

Кое-как удержав начавшую заваливаться, снова ничего не понимающую девушку, я усадил ее в кресло, рядом с пультом, с которого нам открыли дверь, и обернулся к своему несостоявшемуся могильщику.

— Привет, Рома… — двойка в корпус, и прямой в челюсть. Вот и поздоровались.

— Т-ты?! — выдавил из себя мой собеседник, сплюнув кровь. — Ты же мертв!

— Хм… сведения о моей смерти, несколько преувеличены. И да, зря тянешься ручками к кобуре, там его нет, — я продемонстрировал Роману выуженный из его "оперативки", пистолет. Жутко неудобный агрегат, а уж украшений на нем… тьфу, не люблю понты.

— Мальчик, положи ствол. Убьешься, — прищурился Вышневецкий. Ну-ну.

— Проверим? — три щелкающих выстрела слились в один, и лежащие на полу помощники Романа, дернулись, получив по пуле. Охранники в затылок, "продавщица" в лоб. М-да, все-таки, стрелки – грязное оружие. Разворотили черепа так, что у женщины и лица-то не осталось. Негигиенично. — Хм. Не убился. Надо же… Рома, ты не дергайся лучше, а то ведь, оружие действительно незнакомое, вдруг рука дрогнет, и я отстрелю тебе… что-нибудь важное. А Лина потом будет недовольна. Оно нам надо?

— Ки-кирилл… Что происходит?

— О, но ты же сама всё правильно поняла. — Я пожал плечами, не сводя взгляда с нервно облизывающего губы Вышневецкого. — Война родов. Поводом к которой, стала смерть Ирины Михайловны.

Очередной щелчок выстрела раздался в помещении, и завывший Роман рухнул на колени. А вот нечего было дергаться. Поморщившись, я заключил Вышневецкого в кокон, заглушивший его рыдания…

— П-поводом? — стараясь не смотреть на корчащегося "рыцаря", под которым быстро, очень быстро расплывалось красное пятно, проговорила Лина.

— Ну да… Думаешь, если бы она была причиной, этот… стал бы тебя похищать? Да еще так грубо… Ну и, давай не будем забывать, что именно сей господин за несколько часов до смерти Ирины Михайловны, пытался похоронить меня заживо. Я, хоть и не видел ни черта, но можешь поверить, голос сказавший "грузите его", перед тем, как меня вырубили и бросили в мусорный бак, не забуду никогда.

Услышав эту цитату, Лина дернулась, как от удара.

— Сними с него "заглушку", — помолчав, тихо попросила она.

— Зачем? Хочешь насладиться его криками? — фыркнул я.

— Кирилл. Пожалуйста. Сними с него заглушку, — медленно с расстановкой проговорила Лина. Хм. Губы белые, сама трясется, а туда же… Громова, етить. Ладно.

Комнату вновь наполняет вой Вышневецкого, но уже, вроде бы, потише…

— Рома… а зачем я вам? — честно, я впервые вижу такой фанатичный огонь в чьих-то глазах…

— Казнили бы, показательно! — скрипя зубами, выплюнул Роман. Вот, спасибо, дорогой, вот подфартил! И плевать, что он, кажется, уже не понимает, кому и что говорит… — На страх и в назидание… чтобы все… зна…ли… арргх!

Очевидно, этот выброс ненависти окончательно истощил силы сложившегося пополам урода. Взгляд его замутился и Вышневецкий вновь застонал от боли в паху… Хм. Неужто, у меня действительно рука дрогнула? Что-то больно долго он трепыхается… Вроде бы должен был под корень ему там всё разворотить. Хм…

— А… — ошеломленно протянула Лина, переводя на меня взгляд, а Роман вдруг рухнул на бок и что-то заговорил, быстро и сбивчиво. Будто в бреду…

Я прислушался и… не теряя времени, включил запись на браслете. А он всё бормотал…

— Твою…

— Что? — не поняла Лина, когда я начал наворачивать круги вокруг корчащегося на бетоне Вышневецкого… Охренеть можно.

— Ничего, Лина. Ничего, — покачал я головой. Роман умолк, закатил глаза и… меня в четвертый раз за этот день пробрало холодом чужой смерти. Жаль. Я, грешным делом, чуть не начал надеяться, что он еще чуть-чуть поживет… Уж больно интересные вещи говорил пан Вышневецкий…

— Кирилл… — Лина осторожно коснулась моей руки. — А что теперь?

— А теперь, поедем к Бестужевым, — вздохнул я, снимая с нее подавители. — Только сначала…

Я набрал номер Гдовицкого и, дождавшись ответа, окинув взглядом усталую, с покрасневшими глазами и набрякшими под ними мешками, физиономию начальника громовской СБ, кивнул.

— Добрый день, Владимир Александрович. Передайте боярину, что я выполнил его просьбу. Роман Вышневецкий больше не представляет опасности, ни для рода Громовых, ни для Малины Федоровны, — проговорив, я крутанул масштаб, позволяя Гдовицкому увидеть всю окружающую нас картинку.