Андрей Столяров - Телефон для глухих

Катарина осторожно сказала:

- Ты не пойдешь к почте?

- Нет, - ответил я.

- Уедешь?

- Уеду.

- Я так и думала. Значит, мы расстанемся.

- Выходит.

- Жалко, - сказала она.

- Жалко, - сказал я.

- Но я не могу поехать с тобой. Это невозможно - все бросить. Когда только началось. Надеюсь, ты понимаешь, что это невозможно?

- Понимаю, - сказал я.

Есть вещи поважнее научной истины. Я вспомнил недавнюю телехронику: танкеры, распластанные на солнечной поверхности Залива, падающие на крыло самолеты, черные капельки бомб, люди прыгают в коптящую, непроницаемую нефть... Контакт важен не потому, что мы получим звезды, а потому что он спрашивает: Что такое человек - особь во Вселенной? Что он может и к чему стремится? Геноцид, ложь, пытки, бесконечные малые войны, жуткое балансирование на грани всеобщей катастрофы. Мы как бы не замечаем многих вещей - давно погружены в них, примелькалось, где-то далеко, не с нами, нас не касается. А посторонний наблюдатель глянет и отшатнется в ужасе. Глупо в чем-либо обвинять Оракула. Может быть, он изучает именно те явления человеческой природы, которые ему совершенно чужды: апокалипсис слепая вера в абсурд, война - бессмысленное уничтожение себе подобных. Парикмахерские для собак, нищие на дорогах, электромассаж, душистые ванны, палаточные лагеря беженцев, автомобили с послойным кондиционированием, семьи на помойках - в коробках и ящиках. Абсолютно нетерпимо. Однако терпим. У нас такая азбука. Окончательно и бесповоротно. Ведь дальше нельзя. Некуда. Нас не поймут. Глухие - будем кричать по телефону. Останемся пасынками, изгоями Космоса. Наука и техника - это хорошо. Но начинать Контакт нужно не отсюда. Начинать нужно с людей. С нас самих. Остальное приложится.

- Что это? - спросила Катарина.

Мы дошли до гелиостанции. Гигантский металлический диск приемника заслонил город. Он стоял на ребре, и дома рядом с ним казались игрушечными.

Только это был не приемник.

- Зеркало, - тихо сказала Катарина.

Это было зеркало. Обыкновенное, в замысловатой бронзовой оправе. Какие вешают на стену. Только чудовищных размеров. Расширяясь, оно уходило вверх, и рыхлые тучи обтекали ровно блестящую, серебряную поверхность его.

Катарина стиснула мою руку.

- Ты помнишь - зеркало? Во время сеанса?.. Я повторила несколько раз. Должна быть запись. Надо найти ее... Срочно, Анатоль!.. Немедленно!.. Сообщить в Комитет, специальный поиск...

Мы подошли вплотную. Она спотыкалась от волнения; - Быстрее, быстрее! Я тронул гладкую, стеклянную поверхность.

- Холодная...

- Странно. Нас там нет, - сказал Хермлин.

В зеркале было: равнина, дождь, дым на горизонте, рвы и окопы, пушки, мутное небо, колеблющийся треугольник птиц. Все - кроме людей.

- Ты видишь, Анатоль? - с восторгом сказала Катарина.

- Вижу.

- Оно нас не отражает.

- Вижу.

- Совсем не отражает.

- Ну и правильно, - сказал я.