Джек Вэнс - Дердейн: Аноме - Бравая вольница - Асутры.

«По-видимому, они недооценили наши возможности, — заметил канцлер. — Или, может быть, проверяли, на что мы способны. Так или иначе, мы их крепко проучили».

«Разумные гипотезы, — кивнул Ифнесс. — Тем не менее, многое предстоит узнать. Убиты несколько атаманов. Предлагаю перевезти тела в медицинскую лабораторию и внимательно их изучить. Я хотел бы участвовать в этом расследовании».

Канцлер отверг предложение недовольным жестом: «Это потребует лишних затрат».

Ифнесс отвел старого паласедрийца в сторону и произнес вполголоса несколько фраз. Его доводы убедили канцлера — тот нехотя согласился произвести вскрытие.

В состоянии мрачной апатии Финнерак спускался в долину реки Зек. Несколько раз Этцвейн хотел было заговорить с ним, но зловещее, тягостное чувство стесняло ему грудь и сковывало язык. Менее впечатлительный Миаламбер спросил Финнерака: «Надеюсь, вы понимаете, что ваша выходка — сознательная или бессознательная — поставила под угрозу нашу миссию и наше существование?»

Ответа не последовало. Этцвейну показалось, что Финнерак даже не слышал вопроса.

Ифнесс скорбно изрек: «Лучшие из нас время от времени поддаются нелепым побуждениям».

Финнерак не отозвался.

Этцвейн ожидал, что делегацию отвезут обратно на побережье Большой Соленой топи, но черный планер вернулся в Шемауэ, где запряженный абрикосовыми силачами экипаж снова доставил их к унылому постоялому двору на набережной рыбацкой гавани. Пробравшись через полутемную тесную трапезную, приезжие поднялись в отведенные им комнаты, тоже не радовавшие глаз. Постелями служили тонкие, отдававшие кисловатым запахом тюфяки на низких каменных возвышениях. Из открытого узкого окна сквозило холодным соленым ветром, пасмурным светом, плеском застойной воды между лодками.

Этцвейн провел всю ночь скорее не во сне, а в каком-то тяжелом оцепенении. В стрелочной арке окна наконец забрезжил серо-фиолетовый рассвет. Этцвейн встал, плеснул в лицо ледяной водой из каменного рукомойника и спустился в трапезную, где к нему скоро присоединился Миаламбер. Ифнесс и Финнерак не появлялись. Проверив их комнаты, Этцвейн обнаружил, что они пустуют.

Ближе к полудню открылась входная дверь — вернулся Ифнесс Иллинет. Этцвейн тревожно поинтересовался, известно ли ему местонахождение Финнерака. Ифнесс ответил, тщательно выбирая слова: «Вы не забыли, конечно, что вчера Джерд Финнерак проявил необъяснимую безответственность. Ночью он покинул гостиницу и направился куда-то вдоль берега. Ожидая чего-то в этом роде, я заранее попросил канцлера установить за Финнераком наблюдение. В результате его задержали. Я провел все утро с паласедрийскими экспертами. Насколько я понимаю, причина странного поведения Финнерака выяснена».

Скрытность Ифнесса всегда действовала Этцвейну на нервы. Теперь он с трудом сдерживал ярость: «Что им удалось выяснить — и каким образом?»

«Пожалуй, лучше всего будет, если вы пойдете со мной и все увидите своими глазами».

Показывая дорогу, Ифнесс говорил тоном скучающего экскурсовода: «Паласедрийцы удостоверились в том, что звездолет, ожидавший рогушкоев в Энгхе — не земного производства. Естественно, я мог бы объяснить это еще вчера, но не хотел возбуждать лишние вопросы о своем происхождении».

Миаламбер раздраженно спросил: «Чей это звездолет, в таком случае?»

«Я заинтригован не меньше вашего — по сути дела, я прибыл на Дердейн именно для того, чтобы это узнать. Туманность Скиафарильи скрывает Дердейн от большинства миров, населенных людьми. Можно предположить, что планета, откуда привезли рогушкоев, находится в другом направлении, ближе к центру Галактики. Я никогда еще не видел таких космических аппаратов».

«Вы сообщили все это паласедрийцам?»

«Ни в коем случае. События, происшедшие сегодня утром, заставили их изменить точку зрения. Если вы помните, атаманы рогушкоев носили защитные нагрудники, всегда вызывавшие мое любопытство... А вот и лаборатория!»

Этцвейн похолодел от ужаса: «Финнерака привели — сюда?»

«Такое решение представлялось наиболее целесообразным».

Они вошли в черное каменное здание. Внутри едко пахло химикатами. Ифнесс, уже знакомый с планировкой учреждения, провел спутников по боковому коридору в обширное помещение со световыми колодцами в высоком потолке. Вдоль стен тянулись ряды небольших герметичных цистерн и открытых резервуаров, посередине возвышались полированные каменные столы. В дальнем конце лаборатории четверо паласедрийцев в серых халатах склонились над массивным трупом атамана рогушкоев. Ифнесс одобрительно кивнул: «Начинается очередное вскрытие — вам будет полезно пронаблюдать за этой процедурой».

Этцвейн и Миаламбер приблизились к операционному столу и встали, прислонившись к стене. Паласедрийцы работали неторопливо, стараясь расположить тело рогушкоя так, чтобы ничто не ускользнуло от их внимания... Этцвейн оглядывался по сторонам. На полке, в толстостенных стеклянных банках, суетилась пара крупных бурых насекомых или ракообразных. Кругом, в стеклянных ваннах, плавали внутренние органы, седые островки плесени, разноцветные культуры грибков, подвижные стайки тонких белых червей, десятки существ или биоаппаратов, не поддававшихся определению... Пользуясь дисковой пилой с пневматическим приводом, паласедрийцы разрезали мощную грудную клетку. Пять минут они проворно работали стеклянными скальпелями и пинцетами. Этцвейном овладело почти невыносимое напряжение — он отвернулся. Ифнесс, однако, настаивал: «Смотрите же!»

С профессиональной ловкостью, казавшейся со стороны наигранным изяществом, паласедрийцы извлекли плотный белесый мешочек, не больше двух стиснутых кулаков. Мешочек соединялся с рогушкоем двумя толстыми, провисающими щупальцами или нервами, углублявшимися в шею. Паласедрийцы осторожно сделали разрезы в темной плоти и позвоночном хряще, вскрыли основание черепа и полностью высвободили оба отростка, отделившиеся от мозга без повреждения. Влажный орган лежал на полированном столе. Внезапно он проявил признаки жизни — сморщился, задрожал. Бледная ткань разорвалась — из разрыва выползло многоногое, блестящее темно-коричневое существо, похожее на паука или краба. Паласедрийцы тут же схватили его пинцетами, сбросили в банку и захлопнули крышку. Банку поставили на полку рядом с двумя такими же.

«Полюбуйтесь: вот ваши супостаты, Гастель Этцвейн! — сказал Ифнесс Иллинет. — Когда я беседовал с Саджарано Сершаном, он называл свой внутренний голос «асутрой». Судя по всему, асутры — беспозвоночные, умеющие взаимодействовать на высочайшем интеллектуальном уровне».