Джек Вэнс - Дердейн: Аноме - Бравая вольница - Асутры.

Тощий, смуглый, нелюдимый сорванец, сам себя назвавший Гастелем Этцвейном, [33]превратился в молодого человека со впалыми щеками и горящим, пронзительным взглядом. Когда Этцвейн играл на хитане, уголки его рта приподнимались, сообщая обычно угрюмым чертам оттенок поэтической меланхолии, но по преимуществу он был человек спокойный, внешне даже необычно сдержанный. Близких друзей у него не было — кроме, пожалуй, старого музыканта Фролитца, считавшего Этцвейна помешанным...

Уже на следующий день после посещения Палаты правосудия Этцвейн получил известие от Ауна Шарраха: «Расследование дало неожиданные результаты — уверен, что вас они заинтересуют. Жду вас в любое время».

Этцвейн немедленно отправился в Разведывательное управление.

Аун Шаррах провел его в помещение с высоким сводом под куполами шестого яруса. Линзы световых колодцев из водянисто-зеленого стекла полутораметровой толщины смягчали лавандовый свет солнц, насыщавший цвета огромного ковра работы мастеров Глирриса. Посреди зала на низком круглом столе семиметрового диаметра покоилась массивная рельефная карта. Приблизившись, Этцвейн обнаружил удивительно подробное изображение Караза. Горы, вырезанные из бледного янтаря, добытого в кантоне Преданий, были инкрустированы кварцем, изображавшим снега и ледники. Серебряными нитями и лентами в долинах, выложенных лиловато-серым сланцем, к морским берегам струились реки. Леса и болота были представлены зеленым бархатом различных оттенков, с пушистым длинным и гладким коротким ворсом. Шант и Паласедра лишь намечались очертаниями берегов с южного и восточного краев.

Аун Шаррах медленно прохаживался у северного края стола. «Вчера вечером, — сказал он, — местный дискриминатор [34]привел в управление матроса из Жирмонтских доков. Моряк поведал исключительно странную историю. Ее рассказывали горнодобытчики, спустившиеся на барже в Эрбол — это здесь, в устье Кебы». Шаррах нагнулся и опустил палец на карту: «Баржа привезла вулканическую серу отсюда, — Шаррах прикоснулся к излучине реки в трех тысячах километров выше по течению. — Район этот называется «Бурнун». Где-то здесь, на берегу Кебы, поселок Шиллинск — на старой карте он не значится... В Шиллинске владелец баржи говорил с торговцами-кочевниками с Запада, из-за гор — они спустились с перевала Кузи-Каза, кажется, здесь...»

Этцвейн, прибывший в гостиницу «Фонтеней» на дилижансе, столкнулся с Ифнессом в дверях таверны. Историк холодно кивнул и собрался было уйти, но Этцвейн решительно преградил ему дорогу: «Один момент!»

Ифнесс неохотно задержался, нахмурился: «В чем дело?»

«Вы упомянули некоего Дасконетту. Надо полагать, он уполномочен принимать важные решения?»

Ифнесс Иллинет с подозрением приподнял голову, искоса глядя на Этцвейна: «Дасконетта занимает ответственный пост».

«Я хотел бы с ним связаться. Как это сделать?»

Землянин не торопился с ответом: «В принципе есть несколько способов. Практически, в вашем случае, без моей помощи не обойтись».

«Прекрасно. Будьте добры, свяжите меня с Дасконеттой».

Ифнесс сухо усмехнулся: «Все не так просто. Если у вас есть существенная информация, способная заинтересовать Институт, приготовьте краткое изложение и представьте его мне. В свое время я буду говорить с Дасконеттой и могу передать ваше сообщение. Само собой, я не стану отнимать у него время тенденциозными призывами или тривиальными ходатайствами».

«Разумеется, — кивнул Этцвейн. — Вопрос, однако, требует срочного обсуждения. Уверен, что любая задержка вызовет порицание вашего начальства».

Ифнесс не повышал голос: «Сомневаюсь, что вы способны угадать реакцию Дасконетты. Он славится непредсказуемостью».

«Тем не менее, я считаю, что дело будет рассмотрено внимательно и без промедления, — настаивал Этцвейн. — Если, конечно, Дасконетта намерен сохранить свою должность. Есть какая-нибудь возможность связаться с ним напрямую?»

Усталым жестом землянин выразил смирение с неизбежностью: «В чем состоит ваше предложение — вкратце? Если вопрос действительно важен, по меньшей мере я смогу предложить полезные рекомендации».

«Не сомневаюсь, — сказал Этцвейн. — Но вы слишком заняты исследованиями. Вы дали понять, что не можете со мной сотрудничать, что у вас нет достаточных полномочий для решения важных проблем и что такие полномочия возложены на Дасконетту. Таким образом, с моей стороны разумнее всего немедленно обсудить ситуацию с Дасконеттой».

«Вы неправильно истолковали мои замечания, — голос Ифнесса слегка зазвенел. — Я объяснил, что не нуждаюсь в услугах помощника, и что в мои планы не входит организация экскурсии по планетам Ойкумены, призванной удовлетворить праздное любопытство Гастеля Этцвейна. Я не утверждал, что мои полномочия недостаточны или в каком-либо отношении уступают полномочиям Дасконетты, всего лишь указав на наличие некоторых условностей административного характера. Я обязан вас выслушать и узнать, что происходит — такова моя функция. Итак, что именно заставляет вас меня беспокоить?»

Этцвейн отвечал с подчеркнутым равнодушием: «Из Караза поступили сведения, заслуживающие внимания — вероятно, не более чем сплетни, но если в них есть какая-то доля истины, с моей точки зрения они нуждаются в немедленном расследовании. Поэтому я намерен просить Дасконетту о предоставлении быстроходного транспорта. Уверен, что в его распоряжении такой транспорт есть».

«Ага! В самом деле, любопытно. И в чем же состоят слухи, вызывающие у вас такое волнение?»

Этцвейн продолжал без малейших признаков волнения: «В Каразе появились рогушкои, большая орда».

Ифнесс Иллинет кивнул: «Продолжайте».

«Состоялась битва рогушкоев с армией людей, пользовавшихся, по словам очевидцев, лучевым оружием. По-видимому, рогушкои потерпели поражение, но скудных свидетельств недостаточно, чтобы сделать определенные выводы».

«Источник информации?»

«Моряк, говоривший с владельцем баржи в Каразе».

«Где, по его словам, произошло сражение?»

«Какое это имеет значение? Необходимо расследовать события на месте. Для этого требуется транспорт».

Ифнесс отвечал терпеливо и нежно, будто обращаясь к несмышленому младенцу: «Ситуация сложнее, чем вы себе представляете. Если ваш запрос получит Дасконетта или любой другой член Координационного совета, его просто-напросто возвратят мне, сопроводив язвительным замечанием по поводу моей некомпетентности. Кроме того, вам известны правила, ограничивающие деятельность корреспондентов Института — нам строго воспрещено вмешиваться в ход событий местного значения. Я нарушил это предписание, конечно, но до сих пор мне удавалось обосновывать свои действия. Если я позволю вам предъявить Дасконетте столь достопримечательное требование, меня сочтут безответственным глупцом. Таковы люди — что поделаешь? Согласен, каразские слухи немаловажны и, каковы бы ни были мои личные планы и предпочтения, я не могу их игнорировать. Давайте вернемся в таверну. Теперь вам придется изложить все факты подробно и по порядку».