Джек Вэнс - Дердейн: Аноме - Бравая вольница - Асутры.

Старик оторвался от работы: «Любопытное обстоятельство, нечего сказать. А ты? Тоже хилит?»

«Нет, еще нет. Я живу с матерью, Эатре, посреди Аллеи. Кажется, я не хочу быть хилитом. Не знаю».

«Почему нет? В храме легкая жизнь — дни проходят в «прозрачной холодной тишине», пока женщины делают всю работу».

Мур понимающе кивнул: «Так-то оно так... Но сначала я должен стать чистым отроком, а я не хочу уходить от матери. К тому же мой кровный отец был музыкантом. Его звали Дайстар».

«Дайстар... — старик натянул новую струну, слегка ущипнул. — Слыхал я о Дайстаре, был такой друидийн».

Мур подошел ближе: «Кто такой друидийн?»

«Друидийн не ездит с труппой, а бродит сам по себе с хитаном, таким вот, как этот. Иногда с гастенгом. Играя, умудряет других своей мудростью, наполняет их жизнь своей жизнью».

«Друидийн поет?»

«Ни в коем случае! Никакого пения. Поют менестрели и барды. По-нашему, пение — не музыка. Это другая статья. Хе-хе, представляю, что бы сказал Дайстар, если бы при нем пение назвали музыкой!»

«Дайстар — какой он человек?»

Старик неожиданно посмотрел Муру прямо в глаза. Мур слегка отпрянул. В голосе седого ворчуна появился призвук осуждения: «А зачем тебе знать? Ступай себе очищайся, постригайся!»

«Я часто думаю об отце, но не могу себе его представить».

«Да. Ну ладно, так и быть. Дайстар был человек высокий, сильный, нелюдимый. Играл страстно — все понимали, о чем он играл, сомнений не оставалось. Знаешь, как он умер?»

«Я не знал, что он умер».

«Такая вышла история. Однажды вечером он напился и пришел в ярость. Он играл [5] Играть: неудачный, слабый перевод шантского глагола «цу вешекар»; пользоваться музыкальным инструментом с такой страстью, что музыка начинает жить своей собственной жизнью. на гастенге — играл так, что все слушавшие были потрясены. Говорят, не закончив, он выбежал на улицу, крича, что ошейник душит. Видели, как он пытался разорвать его. Может быть, ему это удалось, и он сам лишил себя головы — а может быть, не по душе пришлись его слова Человеку Без Лица. Кто знает? Только на следующее утро нашли его тело, а головы, полной чудесных мелодий, уже не было. Вот таким образом».

Старик раздраженно потянул себя за ошейник. Мур заметил цвета эмблемы — две вертикальные полоски, лиловая и розовая, означали отсутствие кантональной принадлежности, а горизонтальные, серую и коричневую, носили все музыканты. Личный код старика состоял из синей, темно-зеленой, темно-желтой, алой, второй синей и лиловой полосок. Мур потрогал свою шею, еще голую. Как он почувствует себя в ошейнике? Никто не привыкал к ошейнику сразу — люди месяцами, даже годами испытывали приступы страха, истерического удушья. Рассказывали, что «надевшие ярмо» иногда доходили до исступления, разрывали ошейник — и буквально теряли голову. Мур поджал губы. Без ошейников было нельзя, но порой ему хотелось навсегда остаться ребенком, жить с матерью в приятной просторной хижине где-нибудь подальше от Башона и ничего не знать об ошейниках и хилитах, о Человеке Без Лица и сумасшедших, теряющих голову.

Старик настроил хитан, набрал тоскливую последовательность аккордов. Мур завороженно наблюдал за проворными, точными движениями пальцев. Темп ускорился — появилась мелодия то в одном, то в другом голосе... Хитан вдруг замолчал — старик отложил его: «Под эту джигу танцуют в порту Барбадо, на юге кантона Энтерланд. Тебе нравится?»

«Очень».

Старик крякнул: «Возьми хитан. Завтра укради мне кусок хорошо выделанной кожи, принеси ведро ягод или просто пожелай счастливого пути — как хочешь, мне все равно».

«И то, и другое, и третье! — запрыгал от радости Мур. — Сделаю все, что скажете! А как я научусь играть?»

«Невелика наука. Главное прилежно заниматься, каждый день. Чтобы сменить тональность, наклоняй шейку грифа — она поворачивается, вот так. Основные аккорды выучить нетрудно. Смотри, схемы аккордов вырезаны на нижней деке. Как пользоваться аккордами? Это другое дело. Мастерство дается только длительным опытом, музыкальным и жизненным». Старик многозначительно поднял указательный палец: «Когда станешь знаменитым друидийном, помни, что первый хитан тебе подарил не кто иной, как Фельд Майджесто!»

Мур неловко взял инструмент: «Я не знаю мелодий. В Башоне не бывает никакой музыки».

«Сам сочиняй мелодии! — отрезал Фельд Майджесто. — Кроме того, смотри, чтобы духовный отец Оссо не слышал, как ты занимаешься. И не предлагай экклезиархам петь и плясать под музыку — узнаешь, почем фунт лиха!»

Мур бежал вприпрыжку из табора музыкантов — окрыленный. преображенный невероятным чудом, выпавшим на его долю.

Добравшись до обочины Аллеи, однако, он тут же пришел в себя и остановился, не выходя из-за деревьев. Нести хитан домой у всех на виду значило положить начало слухам. Рано или поздно слухи достигли бы ушей духовного отца Оссо. Оссо немедленно приказал бы уничтожить инструмент — как предмет, противоречащий аскетическому учению.

Мур вернулся в хижину матери замысловатым путем, прячась за рододендронами. Эатре не удивилась при виде хитана — Мур и не ожидал, что она удивится. Он рассказал ей обо всем, что случилось, и сообщил весть о смерти Дайстара. Эатре смотрела в сумеречную даль — солнца уже зашли, небо стало темно-лиловым: «Так ему и суждено было умереть. В конце концов могло быть гораздо хуже». Она прикоснулась к ошейнику, отвернулась и пошла готовить ужин для Мура. На этот раз она постаралась угодить сыну, как могла.

Несмотря на праздничный ужин, Мур расстроился: «Почему мы обязаны носить ошейники, везде и всегда? Разве люди не могут договориться и вести себя хорошо — так, чтобы их не нужно было наказывать?»

Эатре печально покачала головой: «Говорят, ошейник ненавидят только нарушители закона. Так это или нет, не могу сказать. Когда на меня надели ярмо, мне было душно, казалось, что внутри что-то сломалось, что со мной сделали что-то неправильное, противное природе. Наверное, и без ошейников можно как-нибудь жить — не знаю. Тебя скоро заберут хилиты. Какой бы путь ты ни выбрал в жизни, я тебе не помешаю. Благодарящий Саккарда проклинает Саккуме. [6] Саккард и Саккуме: герои тысяч народных сказок Шанта, вечные противники, устраивающие друг другу всевозможные козни и становящиеся жертвами логически противопоставленных обстоятельств. Что тут посоветуешь? Кто я такая, чтобы давать советы?»

Заметив на лице Мура испуганное замешательство, Эатре сказала: «Ну хорошо, слушай. Я советую, прежде всего, проявлять находчивость. Преодолевай препятствия, не смиряйся с поражениями! Стремись к совершенству! Ты должен пытаться превзойти непревзойденных, даже если на это уйдет вся жизнь и в конце ее не будет удовлетворения!»