Виктор Ночкин - Машины времен

Гектор услышал треск рвущейся ткани – на Конвергенции рвали одежду. Тут наконец зрение сфокусировалось, и рыцарь разглядел, что Зрящий стоит над Конни, которую держит человек в буром плаще с капюшоном. Другой заносит над девушкой серебристо блестящую в лунном свете иглу, от которой тянется толстый гибкий кабель к странному прибору у ног Зрящего. Гектор рванулся, сбросил одного из сидящих на нем злодеев, высвободил ногу и пнул второго в голову. Сектант кубарем покатился прочь. Рыцарь вскочил.

– Коли быстрей! – заорал Зрящий.

Конни замычала и стала трепыхаться в руках сектанта с удвоенной энергией.

– Не сметь! – рявкнул Гектор.

Шатаясь, он надвинулся на пророка и только теперь заметил в руке Зрящего свой собственный револьвер. Отрывисто грохнули выстрелы – один, другой, третий, четвертый. Гектора толкнуло в грудь, но он сумел в падении выбить серебряную иглу из рук преступника, потом вцепился в того, который держал учительницу и в падении сдернуть его на пол. Конни вырвалась и завизжала. Этот крик отвлек внимание сектантов от скрипа отворяемой двери – в комнату ворвался Бутс. Ворвался и прошел по ней, как ураган, оставляя позади себя руины и неподвижные тела. Зрящий выпустил последние пули, но попасть в стремительно движущегося хламовника не смог. Тогда он прикрыл голову руками и бросился в окно, как ныряльщик в воду. Звон стекла, треск рамы…

Бутс и Конни склонились над окровавленным телом Гектора.

– Ох, беда, – озабоченно сказал коротышка, – он помирает. Четыре пули в грудь, это, мисс, весьма скверное дело! Гектор, Гектор, сколько раз я тебя учил – двигаться, двигаться, ни мгновения не оставаться на месте, когда против тебя парень со стволом… Эх, друг ты мой…

– Он спасал меня, – всхлипнула Конни. – Это все я виновата…

– Мисс Конвергенция, – прохрипел умирающий рыцарь, – не вините себя, лучше подтащите ближе этот странный прибор. Возьмите иглу и воткните мне… э… в мягкие ткани.

– Ай, – только и смогла произнести бедная мисс.

– Лучше я, – вызвался Бутс. – У меня рука не дрогнет, а юной даме негоже всаживать джентльмену что-либо в мягкие ткани.

Прибор представлял собой ящик без крышки, внутри поблескивали стеклянные колбы, перевитые кабелями, торчали какие-то странные штучки, мерцали крошечные огоньки. В центральной, самой большой колбе мутно клубились пары странной субстанции, а из бока коробки выходил витой кабель, обмотанный плотной просмоленной лентой. Заканчивался он тонкой серебряной иглой.

– Мисс, отвернитесь, – велел Бутс, – самые мягкие ткани расположены в таком месте, которое может вас смутить.

– Я приведу доктора, – пискнул Конни. – Сил нет смотреть на это!

Она выбежала, а Бутс деловито спросил:

– Гектор, здесь два крана, синий и красный, насколько я могу разобрать в темноте. Какой из них отвернуть?

– Синий. Полагаю, что красный отбирает витальную силу у живых… – все тише и тише шептал раненный, – а синий – выход… Таким образом они… впрыскивали жизненную энергию в…

– Помолчи, дружище, и молись, что ты правильно угадал назначение кранов. Ну, во имя Хлама…

Кабель в руках Бутса дернулся, как змея, странный прибор издал звук, напоминающий торжественную песнь трубы… Гектор длинно застонал… Потом лампочки прибора мигнули и погасли.

В субботу доктор Куперт, совершая утренний обход, задержался у кровати Гектора. Конни, сидящая у изголовья поверженного героя, с тревогой глядела, как врач хмурится, измеряя пульс пациента, как проверяет повязки и делает пометки в тетради.

– Ну что, доктор? – наконец не выдержала девушка.

– Жизнь вне опасности, я могу повторить это в тысячный раз, если вам так угодно, мисс. Общая слабость, обильная потеря крови… Ума не приложу, как наш герой мог выжить при таких ранениях? Это противоречит всему моему опыту, а уж он достаточно велик, смею вас уверить! Это невероятно, это поразительно, это…

– Это чудо, явленное великим предками своему недостойному слуге, – слабым голосом произнес Гектор. – Надеюсь, ранения не помешают мне нести мою службу.

– Прежнее здоровье вряд ли восстановится, друг мой, но вы сможете по-прежнему бегать, стрелять, фехтовать, совершать акробатические номера… или чем еще занимаются рыцари Хлама?

– О, этим в нашей паре всегда больше занимался Бутс. А я и прежде был не так ловок.

– Вот и отлично. Да, мисс, я вижу, вы не собираетесь уходить? Отлично, возьмете на себя обязанности сиделки, а я хочу заняться неким любопытным случаем. Мне привезли сегодня еще одно чудо – ожившего зомби. Хочу понаблюдать за ним. К мистеру рыцарю никого не пускать! Ему необходим покой… Я уже запретил посещение шерифу и нашему дорогому редактору «Красноугольских ведомостей».

– Ах да, газета… – вспомнил пациент, – я же так и не просмотрел стенограмму! Увы, я вряд ли сумею сейчас читать.

– Позвольте, мистер Гектор, я буду читать вам вслух! – очаровательно краснея, предложила мисс Конвергенция.

Тем временем в соседнюю палату привезли Бешеного Крыса – бывший зомби уже окреп настолько, что смог выдержать дорогу от резервации до Красного Угла. Его поместили с самым тихим пациентом – мистером Сезански. Этот пожилой джентльмен не причинял никому беспокойств, лежал себе и с утра до вечера пялился бесцветными глазами в потолок. Безразличный и безучастный, он не проявлял никаких чувств, кажется не испытывал эмоций, как будто из него вытянули некую часть души. Если к нему обращались, отвечал сварливо и пререкался по любому поводу, однако сам ни к кому не лез. Доктор Куперт решил, что этот пациент не помешает наблюдать за парнем из резервации.

Крыс выглядел немногим лучше, чем в тот день, когда его навестили рыцари Хлама. Все такой же тощий, облезлый и неуверенный. Все так же покрытый язвами и струпьями, которые едва начли подживать.

Стоило новичку появиться в палате, как безразличный ко всему мистер Сезански проявил неожиданную прыть. Он резко сел в кровати и уставился на нового соседа. Санитар, уложивший Крыса в постель, даже всплеснул руками от удивления – эти двое, коренастый низкорослый старый пьяница и бывший зомби, приобретший после оживления внешность угловатого молодого паренька – показались ему похожими, словно близнецы, хотя ничего общего в их внешности, как будто не было. Крыс тоже пожирал глазами Сезански. Потом оба в один голос и со сходными интонациями произнесли:

– Чтоб мне лопнуть! Похоже, я тебя прежде встречал… вот только не припомню, где?

Такое совпадение удивило не только санитара, но и обоих больных. Они надолго смолкли. Наконец Крыс осторожно произнес:

– Я тут новичок, мистер. Не знаю, как и что устроено…

– Да ты небось и салун сам не отыщешь! – оживился старичок. Он вмиг отбросил и ворчливость, и безразличие. Морщинистое лицо сложилось в добрейшую на свете улыбку, – пожалуй, придется мне стать твоим проводником в мир живых! Как только выпишут нас с тобой, первым делом – в салун! Отметим знакомство, а потом… э, потом мы с тобой придумаем что-нибудь еще. А, парень?