Андрэ Нортон - Камень предтеч. Звёзды, не нанесённые на карты

Надо мной зиял огромный пролом со рваными краями, очевидно, он образовался при падении спасательной шлюпки. Вокруг меня лиственный шатёр был плотным и непроницаемым.

Я подтянул поближе ящик с Итом, он стоял на задних лапах и осматривался вокруг, быстро, по–змеиному, двигая шеей. Раздался удар, который я не только услышал, но и почувствовал, ветка подо мной закачалась. Я решил, что спасательная шлюпка достигла, наконец, земли. Даже такому тяжёлому кораблю потребовалось на это некоторое время, значит крона дерева располагалась высоко над землёй и была достаточно плотной, чтобы выдержать тяжесть приземлившегося корабля, смягчить удар и задержать окончательное падение.

Клубы дыма стали ещё гуще и надвигались откуда–то сверху. Если там разгорался огонь, то требовалось срочно уходить. Обогнать лесной пожар в моём неповоротливом скафандре было практически невозможно.

Я встал и осторожно двинулся по направлению к стволу. По крайней мере я надеялся на это, так как впереди меня ветка делалась шире и толще. Помимо мха и дыхательных чашечек здесь попадалась и другая растительность. Вскоре одно такое растение преградило мне путь. Широкие, мясистые жёлтые листья, сложенные розеткой, образовывали углубление, в котором собралась вода или какая–то Другая бесцветная жидкость. Над этой крошечной запрудой я увидел наконец живое существо.

Насекомое, величиной примерно с мою ладонь, вспорхнуло, раскрыв свои прозрачные крылышки. Оно настолько сливалось с листвой, что я не замечал его, пока оно не взлетело. Другое существо, прятавшееся за листьями, подняло мокрую морду и оскалило зубы. Как и насекомое, оно было хорошо замаскировано, его тёмная, покрытая неровными наростами шкура копировала грубую кору, покрывавшую сучья дерева. Судя по клыкам, это было плотоядное животное, величиной примерно с Валькирию, с длинными конечностями, заканчивающимися цепкими когтями, явно предназначенными для охоты, а не для лазанья по веткам дерева.

Оно не испугалось меня и вовсе не собиралось отступать; оскалив зубы, оно наклонило вниз уродливую голову и вобрало её в плечи, как будто собиралось прыгнуть.

Для того, чтобы двигаться вперёд, мне пришлось бы обойти водоносное растение. Мой соперник был невелик, но не стоило его недооценивать. Как мне не хватало лазера! По корабельным законам всё оружие во время полета хранится под замком. Кроме того, вольные торговцы, как правило, имеют при себе только станнеры, выстрелом из которого можно оглушить, но не убить. А у меня не было даже станнера.

— Не трогай его, — прозвучала в моей голове команда Ита, — оно убежит.

И оно действительно убежало, исчезло внезапно, напомнив мне призраки, создаваемые песчаными волшебниками с Хаймандиана. Я заметил лишь тень, мелькнувшую на фоне коры за растением, и больше ничего не говорило о том, что его уже нет.

Я осторожно ступил на широкие листья. Они ломались под моей тяжестью, жёлтый сок, сочившийся из них, пачкал подошвы ботинок, листья чернели и тут же начинали гнить, распадаясь на части. Ещё несколько прозрачных тварей взлетели и с плеском опустились вниз за моей спиной, своим появлением я разрушил мир, в котором они обитали.

Скользя и оступаясь, я осторожно двигался по покрытой слизью поверхности и, наконец, перебрался через неё.

Лицо под шлемом было покрыто потом, дыхание стало прерывистым. Запасы воздуха подходили к концу, придётся снять шлем, даже если это будет стоить мне жизни.

Присев на корточки, я щёлкнул замком и сделал вдох, не исключая того, что в результате этого эксперимента останусь без лёгких. Но, хотя воздух и был насыщен ядовитыми испарениями, он понравился мне больше, чем тот, которым мне пришлось дышать в спасательной шлюпке.

Со всех сторон доносились разнообразные звуки: жужжание насекомых, резкие крики, раздававшиеся в отдалении глухие удары, казалось, кто–то время от времени бил в огромный барабан. Слышался шелест и потрескивание. Я чувствовал сильный запах гари, хотя и не замечал среди живущих на дереве существ никакого движения, которое дало бы возможность предположить, что эти обитатели покрытых листьями высот спасаются от огня.

За моей спиной увядало растение–водонос, его измятые листья распадались на гниющие куски, внутренние лепестки или листья, в которых собиралась вода, раскрылись, и с ветки хлынули бурные потоки, унося с собой извивающихся и отчаянно барахтающихся насекомых. Растение продолжало умирать и гнить, пока наконец от него не осталось лишь чёрное пятно, издававшее такой тошнотворный запах, что я поскорее двинулся дальше.

Ветка расширялась. Теперь её обвивали лианы, приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не угодить в ловушку. Я потел от удушливой жары. Скафандр всё больше мешал мне. Кроме того, меня мучал голод, и, вспоминая пившее из лужи существо, я размышлял о том, удастся ли мне поймать какое–нибудь животное.

— Пусти! — Ит не тратил слов попусту, однако было достаточно ясно, что он имеет в виду. Придержав ящик, я открыл дверцу. Он пулей вылетел наружу и в нерешительности замер на ветке, покачивая головой из стороны в сторону.

— Нам нужна еда, — помнится, Ит говорил, будто бы умеет отличать съедобное от несъедобного. Больше всего я опасался того, что на незнакомой планете практически вся пища может оказаться несъедобной для пришельцев. Мы совершили удачную посадку, но теперь, возможно, умрём с голоду среди полного изобилия пригодной для аборигенов пищи.

— Вот, — вытянув шею, чтобы придать особое значение сказанному, Ит ткнул носом в какое–то растение. Это был отросток одной из змеевидных лиан. Он походил на черешок, с которого свисали узкие сплющенные стручки. Они тряслись и дрожали, и, казалось, жили своей собственной непонятной жизнью. Я не понимал, почему Ит выбрал для еды именно их. Они выглядели менее привлекательными, чем гроздь овальных ягод, спелых и сочных, которые свешивались с другого стебелька неподалёку от нас.

Я проследил за тем, как мой спутник срывает передними лапками стручки. Он очистил их от шелухи и достал несколько мелких, даже слишком мелких, фиолетовых зёрнышек, и съел их без всякого удовольствия, словно выполняя свой долг.

Он не забился в конвульсиях, не впал в предсмертное оцепенение, а деловито доел вылущенные из стручка горошины, затем повернулся ко мне.

— Это вполне съедобно, а без пищи ты не сможешь двигаться дальше.

Я всё ещё колебался. То, что полезно для моего наполовину чуждого спутника, не обязательно годится в пищу для меня. Но выбора не было. Неподалёку росла ещё одна гроздь трепещущих стручков.

Я медленно стащил с пальца космическое кольцо, положил его в кармашек на поясе скафандра, отстегнул перчатки и, оставив их болтаться вокруг запястий, стал собирать урожай.