Андрэ Нортон - Королева Солнца – 2 (сборник)

Ждать всегда трудно. Если человек кидается прямо в действие, он рискует пропасть в нем. Но сидеть и ждать… Скоро ли появится другой игрок Гиона? Она даже не знала, кто он и насколько она может на него рассчитывать. А она не любит работать вслепую. Это совсем не походило на то, в чем она раньше участвовала. И с каждой минутой ей это нравилось все меньше.

– Пожалуй, меня устроила бы эта Юхач.

Руки Фустмэм лежали на краю панели контрольной памяти. Она одарила Бара немигающим взглядом, настолько безличным, что он начал думать, не впала ли сама правительница Улья в какой–нибудь сон. Затем она заговорила без каких–либо модуляций в голосе:

– Вы говорите, что лорд Осдейв рассказывал вам о ней. Да, он нанимал ее. Но вы должны понять, лорд, что она еще не перенастроилась на новые серии, поскольку вернулась в Улей всего два дня назад. Вы не сможете выбрать собственный сюжет…

Бар открыл поясной карман и достал серебряную кредитную пластинку.

– А я вовсе и не требую серий, установленных специально для меня. В сущности… мне просто интересно посмотреть, как работает это… эти сны в Ти–Кри. Любая программа, сделанная ею для лорда Осдейва, и мне вполне подойдет. Вы понимаете, я просто хочу попробовать.

Взгляд Фустмэм на несколько секунд перешел на его кредитную карточку. Бар и сам никогда не держал в руках такие: неограниченный кредит на любой планете, где Совет имеет посольство.

– На единовременный сон, – сказала Фустмэм, – цена выше, поскольку Мастер не имеет обеспечения на будущее.

Бар пожал плечами:

– Цена не имеет значения. Но я хочу, чтобы это была Юхач. Осдейв столько наговорил о ее снах, когда я виделся с ним в последний раз.

Фустмэм снова одарила его тем же невыразительным взглядом. Но ее рука потянулась к одной из кнопок на маленькой панели и дважды нажала ее. На видеоэкране мелькнул узор, не лицо. Она взглянула на него и положила руку на кредитную пластинку.

– Она еще не прошла переподготовку. Ну хорошо, раз вы принимаете серию Осдейва, это можно сделать. У вас есть сертификат здоровья и стабильности?

Он подал ей кусочек перфорированного пластика. Она взяла его и сунула в щель контрольной панели. Серия щелчков – и узор на экране изменился.

– А разве в этом есть опасность? – решился открыто спросить Бар, разыгрывая инопланетянина, незнакомого с процедурой Улья. Он считал такой вопрос вполне законным.

– А–Мастер десятого разряда, – ответила Фустмэм, – может создать настолько живой сон, что тот целиком захватывает клиента. В таких случаях любая нагрузка на сердце или мозг может дать очень серьезные последствия. А мы, естественно, не хотим этого. У нас есть штатный врач. Но окончательное решение прервать сон всегда остается за клиентом. Если сон вам неприятен, вы заканчиваете его. Поскольку вы мысленно связаны с Мастером, вы тут же сообщаете ей, и она отпускает вас.

– Ну, тогда опасность минимальна.

– Так оно и есть. – По–видимому, Фустмэм не собиралась говорить о недавних роковых событиях в Улье. – Когда вы желаете получить услуги Юхач?

– Как насчет того, чтобы прямо сейчас? Остальные пять дней я – гость лорда Эрлина, и я почти не сомневаюсь, что он запланировал какие–то развлечения, от которых я просто не смогу отказаться.

Фустмэм держала двумя пальцами его кредитную карточку и снова смотрела на Бара, но он был убежден, что она не изучает его, а просто глубоко задумалась.

– Юхач свободна, это верно. Но мы должны сделать множество приготовлений. Сейчас у нас все комнаты для сна заняты. Но если вы согласитесь вернуться после полудня, мы все устроим.

– Прекрасно. – Бар наклонился и выдернул кредитную пластинку из ее пальцев. Ей явно не хотелось отдавать ее. Бар мимолетно подумал, много ли таких пластинок она видела. Не так–то много людей, имеющих безлимитный кредит по всей галактике.

Он позавтракал в лучшем ресторане Ти–Кри и ел умеренно, выбирая из списка, предложенного ему, чтобы соответствовать пластинке, вызвавшей интерес у хозяйки Улья. Было сделано все, что можно, для обеспечения его личной безопасности (кроме отмены самой операции), но он должен был встретиться с неизвестным – и с весьма опасным неизвестным.

Когда он вернулся в Улей, его сразу провели в комнату, почти полностью занятую двумя кушетками. Между ними стояла машина связи, и на одной кушетке уже лежала девушка в надвинутом до носа шлеме. Второй такой же ждал Бара. Мастер дышала спокойно, медленно, и Бар подумал, что она, может быть, уже уснула.

Две помощницы, одна из которых носила эмблему врача, приветствовала его и, как только Бар вытянулся на своей кушетке, ему закрыли глаза шлемом. Бар глубоко вздохнул. Все! Пути назад нет!

Он на мгновение потерял сознание в смутном ощущении кружения и переноса через пространство. Затем вспыхнул яркий свет, как будто он лежал без всякого шлема в открытом месте под жарким солнцем.

Бар медленно сел и осмотрелся. Он такого не ожидал… такой свободы тела и полнейшей реальности того, что видел. И для проверки он дернул пучок серо–зеленой травы. Та сопротивлялась, но вылезла, показав корни и красноватую землю. Это… это же было реально!

Вокруг были невысокие холмы или курганы. Они стояли кругом вокруг низины, в которой он лежал. На вершине каждого холма был вделан вертикальный камень, изношенный непогодой, но, конечно, поставленный здесь не природными силами. Местность была совершенно незнакома Бару, ничего похожего он никогда не видел.

Его внимание привлек ближайший холм. С его вершины, конечно, можно увидеть больше, чем из этой впадины. И Бар полез на эту вершину, увенчанную камнем.

Высокий курган был покрыт такой же серо–зеленой травой, какую он только что рвал. И она была мокрой и скользкой, так что он то и дело оступался и хватался за траву, чтобы не скатиться обратно на то место, где он вступил в этот воображаемый мир.

Поднявшись на гребень, он медленно повернулся, пытаясь составить представление о местности. Холмы со столбами продолжались бесконечными рядами к северу, как он предположил. К югу же их было немного, а дальше шло широкое открытое пространство. Там было множество сваленных вместе камней, и это вызывало предположение, что они представляли собой остатки зданий, давно рассыпавшихся то ли от времени, то ли в результате какого–то бедствия.

Над этим каменным пейзажем царила глубокая тишина. Однако откуда–то шла вибрация, не столько слышимая, сколько ощущаемая. Как будто сама местность медленно и тяжело дышала.

Бару захотелось крикнуть, зашуметь, чтобы разорвать это спокойствие. Он не доверял тому, что видел, и что–то в нем предупреждало, что это… опасно, хотя он не мог уловить, что именно.