Андрэ Нортон - Буря над Колдуном. Испытание в Иноземье. Добыча Предтечи

Существовал ещё один способ, но она боялась им воспользоваться. Теперь её никто не поддержит, не выручит. Нельзя подозвать Турана, чтобы он был рядом с нею, когда она войдёт в транс: это приведёт лишь к его смерти. Но как бы то ни было ей придётся пойти на этот заключительный шаг — или смириться с неудачей, что означает, что они навсегда останутся в этом мире и погибнут здесь. Как истинная дочь своего народа, Зианта не могла примириться со смертью — и эта мысль укрепила её решимость: девушка поднесла хрустальный шар ко лбу.

Снова девушка находилась внутри стен овальной комнаты. Она с той же силой ощущала груз Глаз, вставленных в обруч на её голове, как и слабость духа и тела. И ещё — страх, обуявший её в этой темноте: девушке казалось, что вот–вот на неё набросятся призраки и начнут душить.

Буря… она выдержала её, заставила лурл потрудиться и укрепить стены — но с каким трудом! Лурлы сопротивлялись — не хотели слушаться! Лишь теперь девушка задумалась над тем, что же это означает. Наверное, её могущество, её способность управлять Глазами начали ей изменять. И тогда ей пора…

Нет! Ещё не время! Она ещё молода, не слабая! Такой бури они никогда ещё не знали, вот в чём дело. Да и лурлы устали. Дело не в ней. Девушка посмотрела на своё обтекаемое чешуйчатое тело, прижала к бокам юбку из ракушек. Нет, она ещё не готова отказаться от Глаз и сделать необходимый после этого беспощадный и неумолимый шаг.

Д’Эйри подошла к оконной щели. И хотя волны заметно утихли, разъярённое море по–прежнему выглядело хмуро, и даже небесный цвет казался зловещим. Если расчёты Д’Онги, верны…

Сквозь вздыхания моря она расслышала слабый звук, раздавшийся сзади. Повернувшись, она увидела перед собой женщину, стоявшую у двери: небольшого роста, изящная, с грубыми темно–зелёными, цвета юности, волосами; тело — обнажённое, блестевшее от недавнего погружения в воду, щели жабр на шее ещё не закрылись.

— Приветствую Глаза! — произнесла она ритуальную фразу, однако сейчас это прозвучало как насмешка. — После бури мы собрали на берегу богатый урожай. И ещё — Д’Хуна сказала, что больше не в силах управлять Глазами.

Она не сводила всё это время с Д’Эйри жестокого и завистливого взора.

«Ну да, Д’Атей, ты просто ждёшь не дождёшься, чтобы это случилось и со мной! — девушка заставила себя не прикасаться к обручу с Глазами. — Да, Д’Атей, ты никак не можешь смириться с тем, что я стала обладательницей Глаз, а не ты, и теперь делаешь всё от тебя зависящее, чтобы твоя младшая сестричка получила возможность стать следующей хранительницей. Но ведь Д’Хуна на пять лет моложе меня! И это ещё припомнится. Я и без того не слишком любима здесь, в Норнохе, я не люблю общества, одинока — но такова уж моя натура, и её мне не переделать. Но теперь… Кто выступит в мою защиту, если поднимется вопрос о Глазах?»

— Д’Хуна хорошо служила Глазам, — девушка тщательно следила за своим голосом: нельзя позволить, чтобы пришедшая заподозрила, что новость напугала Д’Эйри.

— Она могла бы служить и получше, — острым язычком Д’Атей провела по губам, словно смакуя что–то вкусное. — Собирается Военный Совет…

Д’Эйри замерла в напряжении, а затем заставила себя расслабиться, надеясь, что собеседница не увидит её секундной слабости, хотя та не сводила с неё злобных завистливых глаз.

— Но это же против обычаев. Никто не имеет права решать судьбу хранительниц Глаз…

— Д’Фани ссылается на Закон о Тройной Опасности — тогда воины не зависят от Глаз. Это тоже обычай.

Д’Эйри, прилагая невероятные усилия, подавила готовое слететь с губ восклицание. Д’Фани, этот фанатик, приверженец старых обычаев, давно позабытых её народом… Д’Фани, повсюду болтающий о Кормлении… Если он привлечёт на свою сторону необходимое число сторонников, что же тогда будет?

— Военный Совет уже заседает, — Д’Атей придвинулась чуть ближе к девушке, внимательно наблюдая за её лицом, пытаясь прочесть чувства, которые обуревали её. — К воинам с речью обратится Д’Фани. И Голос Скалы…

— Голос Скалы, — перебила Д’Эйри, — молчит уже столько лет, сколько ты помнишь себя, Д’Атей. Даже самому Д’Рубину не удалось заставить ответить его, хотя он потратил на это весь прошлый год. У древних были свои секреты, которые утеряны нами.

— Потеряно не так много, как мы думали. И наверное, это из–за того, что мы искали другие пути, менее сложные и полегче. Но Д’Тор узнал, как заставить Голос говорить. Вслед за своим братом он стал изучать древние обычаи. Ты ведь слышала слухи, что если нам не удастся добиться нового приплода лурл, то наш род не долго продержится. Во время бури Д’Хуне не удалось заставить работать троих.

Троих? Она не справилась с тремя! Но самой Д’Эйри не подчинились целых четыре! И Д’Хуна отказалась от Глаз. Поэтому и ей придётся поступить так же… Но на что перед этим намекала Д’Атей? Нужно побольше разузнать.

— Ты говорила, что Д’Хуна должна была служить лучше, — Д’Эйри совсем не хотелось спрашивать об этом Д’Атей: глаза той блестели злорадным огнём, чувствуя её страх. — Что ты имела в виду?

— Если Голос предскажет ещё одну бурю, то авторитет Д’Фани в Совете ещё больше поднимется. Что с того, что хранительницы Глаз поклялись всю жизнь служить Норноху? Кому нужна такая служба, если их власть над лурлами ослабевает? Им даже не удаётся заставить лурл давать больше потомства! Некогда Кормление было обычаем. И только слабаки наших дней, захотевшие отойти от него…

Тут уж Д’Эйри не смогла сдержаться, хотя сразу пожалела об этом, увидев торжествующий огонёк в глазах Д’Атей:

— Давным–давно миновали времена этих варварских обычаев, и Кормление — одно из них. Вспомни Указ Д’Гана: нам нельзя возвращаться к своему тёмному прошлому и возрождать их. Неужели мы поднялись из мутной тины лишь для того, чтобы снова увязнуть в ней?

— Д’Фани думает, что мы обречены быть слабыми, пока прислушиваемся к таким, как Д’Ган. А как твои лурлы, Носитель Глаз? Всё такие же сильные и послушные, как всегда?

Д’Эйри заставила себя выдавить улыбку.

— Спроси об этом у стен Норноха, Д’Атей. Разве башня разрушена? Разве треснули стены во время бури?

— В этот раз нет. Но если Голос скажет, что придёт ещё одна буря, а за ней — следующая… — Д’Атей улыбнулась. — Я думаю, теперь, после заявления Д’Хуны, многие прислушаются к словам Д’Фани. Он может даже потребовать для себя чрезвычайных полномочий. Хорошенько поразмысли над этим, Д’Эйри.

Кивнув, Д’Атей выскользнула за дверь. Д’Эйри ещё раз поглядела на море. Голос… Неужели брату Д’Фани удалось восстановить его? Или, может, что более вероятно, это какой–то трюк Д’Фани, чтобы повлиять на Совет и её народ и вынудить его вернуться к старым обычаям, забытым со времён Д’Гана? Голос звучат изнутри Трёх Стен, установленный на самой высокой вершине. В те давно минувшие дни он точно предсказывал приближение бури. Но и замолчал он вследствие обычаев: только определённая группа людей обслуживала Голос, разбиралась в его хитром механизме, и когда в Год Красного прилива вспыхнула эпидемия чумы, по какой–то неизвестной причине первыми она поразила именно слуг Голоса.