Андрэ Нортон - Рассвет 2050 года. Брат теней

Ночная дымка, превратившись в густой туман, все еще покрывала большую часть Эйри почти непроницаемой пеленой. На обнаженных руках наблюдателя и его кожаной куртке оседали капельки влаги. Он слизнул их даже с губ. Но все эти долгие ночные часы он оставался на наблюдательном пункте, расположенном на вершине полуразрушенной скалы, ни шагу не сделав к укрытию.

Кипящая ярость заставила его забраться сюда и следить за деревней своего племени. И что–то, близкое к полному отчаянию, удерживало его здесь. Свой острый подбородок — сильный, раздвоенный и упрямый — он подставил под ладонь грязной руки и пытался различить прямоугольные строения, почти невидимые в застилавшем долину тумане.

Прямо перед ним, конечно же, находился Звездный Зал. По мере того, как взгляд все дальше скользил по грубым каменным стенам, его губы искривлялись в беззвучном рычании. Быть одним из Звездных Людей, пользующимся уважением всего племени, посвятившим свою жизнь накоплению и бережному хранению знаний, прокладыванию новых троп и исследованию забытых и покинутых земель… Он, Форс из клана Пумы, никогда и не мечтал ни о какой другой жизни. И до самой последней минуты, когда Совет Костра не вынес окончательного решения, он продолжал надеяться, что ему будет предоставлено право вступить в Зал. Детской, наивной и глупой была эта надежда, когда все свидетельствовало об обратном. После того как пять последних лет ему не позволяли участвовать в Отборе юношей (его игнорировали, словно его вовсе не существовало), почему же внезапно его достоинства стали хвалить, отмечая, как блестящие, на шестой год?

Только… он еще ниже опустил свою голову и стиснул зубы. Только… это был последний год… его самый последний год. В следующем году его возраст превзойдет предельный для неофита. Когда же его пропустили и прошлой ночью…

Может быть… если бы только его отец вернулся из последней экспедиции… если бы он сам не носил столь заметного клейма… Крепко ухватившись за густые волосы, он до боли потянул их, словно собираясь вырвать их с корнем. Самым большим его недостатком были волосы! Можно забыть о его способности видеть ночью или слишком тонком слухе. Он мог бы скрывать это, после того как узнал, что нельзя слишком выделяться от других. Но как скрыть ему цвет коротко остриженных волос? И с того самого дня, когда отец привел его сюда, это стало его проклятием. У остальных его соплеменников волосы были каштановые или черные (или в самом худшем случае выгоревшие на солнце желтые). У него же — серебристо–белые, прямо доказательство, что он мутант, отличающийся от остальных членов своего клана. Мутант! Мутант!

Больше двухсот лет (со времени тех черных дней хаоса, что последовали за Великим Взрывом и атомной войной) достаточно было лишь произнести это слово, чтобы приговорить человека к смертной казни без суда и следствия. Это было вызвано страхом, жутким инстинктивным страхом, испытываемым всей расой к любому, кто был отмечен каким–нибудь физическим увечьем или обладанием необычных способностей.

Ужасные истории рассказывались о том, что случалось с мутантами, кому не повезло родиться в первый год после Взрыва. Отдельные племена пошли на решительные меры в те далекие дни, дабы сохранить человеческую — или почти человеческую — породу чистой.

И здесь, в Эйри, расположенном далеко от пораженных атомными взрывами районов, мутации были почти неизвестны. Но у него–то, Форса, кровь — зараженная, нечистая — и насколько он вообще мог припомнить, все только и делали, что постоянно напоминали ему об этом.

Пока с ним рядом был отец, это было в общем не так уж страшно. Когда другие дети кричали ему в лицо об этом, он не выдерживал и дрался с ними. Но каким–то образом уверенность отца передавалась и ему, и он не считал себя выродком. А по вечерам, когда они оставались одни, наступали долгие часы ученичества; отец учил его читать и писать, составлять карты и вести наблюдения, читать следы животных как с холмов, так и с равнин. Даже среди Звездных Людей его отец считался прекрасным учителем, и никогда у Лэнгдона не возникало сомнений, что его единственному сыну Форсу позволять вступить в Звездный Зал.

Поэтому даже когда его отец не вернулся из экспедиции на равнины, Форс нисколько не сомневался в своем будущем. Он сам сделал себе оружие, собственноручно (как это и предписывал Закон): длинный лук, сейчас лежавший рядом с ним; короткий острый меч, охотничий нож. Он обнаружил след Луры и приручил ее; теперь у него была огромная охотничья кошка, таким образом выполнив все условия для Отбора. В течение пяти лет он приходил к празднику Костра, все более отчаиваясь, и всякий раз его игнорировали, словно его и не было. И вот теперь он был уже слишком стар для новой попытки.

Завтра… нет, уже сегодня… ему придется оставить свое оружие и подчиниться диктату Совета, который примет решение, что его присутствие будут терпеть, но самое большее, на что может рассчитывать мутант, это жизнь рабочего на одной из спрятанных в пещере гидроферм.

Больше не будет ученичества, не будет пятнадцати или двадцати лет скитаний по низинам с последующим предвкушаемым периодом жизни пользующегося уважением учителя и хранителя знаний — Звездного Человека, исследователя дебрей дикой природы в местах, где Великий Взрыв сделал весь мир враждебным человеку. Он уже не будет принимать участия в поисках старых городов, где можно было обнаружить забытые знания и вернуть их в Эйри, составлении карт дорог и троп, помогая принести свет во тьму. Он не отступит от своей мечты, подчинившись воле Совета!

Из темноты донесся тихий вопрошающий звук, и он ответил на него мысленным согласием. От кучи камней отделилась тень и подкралась к нему на бархатных лапах, волоча по мху покрытый шерстью живот. Затем почти столь же широкое, как у него, мохнатое плечо легонько прикоснулось к нему, и он почесал животное за навостренными ушками. Лура нервничала. Ее сводили с ума множество самых различных лесных запахов, бивших в ноздри, и ей хотелось оказаться на тропе. Рука мальчика удерживала кошку, и она несколько сердилась на это.

Лура любила свободу. Она сама (как это было в обычае ее рода) выбрала, кому и как ей служить. Форс был так горд, когда два года назад самый прелестный меченый котенок из последнего помета Канды предпочел его. Однажды даже сам Ярл — Звездный Капитан — сделал замечание по поводу этого. Как это обнадежило Форса… но ничего так и не случилось, если не считать появления у него Луры. Он разгоряченной щекой потерся о мохнатую головку. Лура издала короткий глухой вопрошающий звук. Она знала о его несчастье.