Роберт Хайнлайн - Звездный зверь: Астронавт Джоунз. Звездный зверь. Туннель в небе

Макс посмотрел на протянутую руку, затем быстро пожал ее.

— Меня зовут Джоунз, — произнес он.

— Макси! — запротестовала Мав.

Монтгомери весело рассмеялся.

— Не торопи его, Нели, любовь моя. Пусть Макс привыкнет. Живи и давай другим жить — такой у меня девиз. — Он повернулся к своей жене. — Минутку, я сейчас принесу багаж. — Из одного седельного вьюка одноколесного велосипеда он достал мятое белье; из другого — две плоские поллитровые бутылки. Увидев, что Макс смотрит на него, он подмигнул и сказал: — Тост за невесту.

Сама невеста стояла возле двери. Монтгомери собрался пройти мимо нее в дом, но она запротестовала:

— Монти, разве ты не будешь?..

Монтгомери остановился.

— О, я совсем забыл. Конечно. — Он повернулся к Максу: — Держи багаж, — сказал он и сунул ему белье и бутылки.

Затем он взял ее на руки, что-то ворча, перенес через порог, поставил на пол и поцеловал; она взвизгнула и покраснела. Макс молча последовал за ними, положил багаж на стол и подошел к печке. Она остыла. Он не топил ее после завтрака. У них была электрическая плитка, но она перегорела еще до того, как умер отец, а денег на ее ремонт не было. Он достал из кармана ножик, настрогал щепок, наломал хвороста и развел огонь. Пламя вспыхнуло, Макс взял ведро и отправился за водой.

Когда он вернулся, Монтгомери спросил:

— Куда тебя носило? Неужели в этой хибаре нет даже водопровода?

— Нет.

Макс поставил ведро, затем подложил в печь несколько поленьев.

— Макси, тебе следовало заранее побеспокоиться об ужине, — сказала Мав.

— Ну, моя дорогая, — вежливо вмешался Монтгомери, — он же не знал, что мы придем вдвоем. К тому же у нас есть время, чтобы выпить.

Макс стоял к ним спиной, нарезая мясо. Перемена была такой неожиданной, что у него не было времени прийти в себя.

— Сынок, — позвал его Монтгомери, — выпей за здоровье невесты.

— Мне надо приготовить ужин.

— Ерунда! Держи-ка стакан.

Монтгомери налил немного янтарной жидкости в его стакан, у него самого стакан был заполнен наполовину, у его невесты — на треть. Макс взял стакан, подошел к ведру и разбавил виски водой.

— Ты же портишь выпивку.

— Я не привык к крепким напиткам.

— Ну хорошо. За мою краснеющую невесту… и за нашу счастливую семью! Встанем!

Макс осторожно сделал маленький глоток и поставил стакан на стол. Напиток напомнил ему горькое тонизирующее средство, которое ему прошлой весной прописала участковая медсестра. Он хотел уже продолжить работу, но Монтгомери снова прервал его.

— Эй, ты не все выпил.

— Послушайте, я должен приготовить ужин. Вы же не хотите, чтобы он подгорел?

Монтгомери пожал плечами.

— Ну что ж. Нам больше достанется. А тем, что у тебя в стакане, мы будем запивать. Сынок, когда я был в твоем возрасте, я мог выпить целую кружку, а потом еще ходить на руках.

Макс хотел приготовить мясо и разогреть бисквиты, но их осталось только половина сковороды. Поэтому на жире, оставшемся от мяса, он поджарил яичницу, заварил кофе и решил, что этого будет достаточно. Когда они сели к столу, Монтгомери взглянул на еду и заявил:

— Моя дорогая, начиная с завтрашнего дня я надеюсь питаться на должном уровне, соответствующем тому, что ты мне рассказывала о своих кулинарных способностях. Твой мальчик не такой уж хороший повар.

Тем не менее ел он с аппетитом. Макс решил не говорить, что он готовит лучше, чем Мав, — вскоре он сам это узнает.

Наконец Монтгомери откинулся на спинку стула, вытер губы, затем налил себе еще кофе и закурил сигару.

— Макси, дорогой, что у нас на десерт? — спросила Мав.

— На десерт? Ну… в холодильнике есть мороженое, что осталось со Дня Объединения Планет Солнечной Системы.

На ее лице отразилось недовольство.

— Да?

— Хм… Кажется, я его… ну… съела как-то днем, когда ты был на южном поле. В тот день было ужасно жарко.

Макс ничего не сказал, его это не удивило. Но она пристала, как липучка:

— Макс, ты не приготовил десерт? Сегодня ведь особенный день.

Монтгомери вынул сигару изо рта.

— Оставь, моя дорогая, — добродушно сказал он. — Я не любитель сладостей. Предпочитаю мясо и картошку — они лучше пристают к ребрам. Давайте поговорим о более приятном. — Он повернулся к Максу. — Макс, ты умеешь что-нибудь делать, кроме как возиться на ферме?

Макс насторожился.

— Я никогда ничем другим не занимался. А что?

Монтгомери стряхнул пепел с сигары прямо на тарелку.

— Ты больше не будешь работать на ферме.

Во второй раз за последние два часа Макс не смог скрыть удивления.

— Как так? Что вы имеете в виду?

— Мы продали ферму.

Максу показалось, что у него из-под ног выдернули ковер. Но он видел по лицу Мав, что это было правдой. У нее всегда было такое выражение лица, когда она делала ему какую-нибудь пакость: радостное и немного настороженное.

— Отец не одобрил бы это, — выпалил он. — Эта земля принадлежала нашей семье четыреста лет.

— Послушай, Макси! Я уже не знаю, сколько раз я тебе говорила, что я не приспособлена к жизни на ферме. Я выросла в городе.

— Клайдз-Корнерз?! Какой же это город?!

— Но это и не ферма. Я была совсем молодой девушкой, когда твой отец привел меня сюда… а ты был уже большим мальчиком. Ведь я еще не стара, я не могу хоронить себя на этой ферме.

— Но ты обещала отцу, что…

— Прекрати, — твердо сказал Монтгомери. — И никогда не повышай голос, когда говоришь со своей матерью… и со мной.

Макс замолчал.

— Земля продана. Это факт. Как думаешь, сколько стоит этот участок?

— Я никогда не думала об этом.

— Сколько бы ты ни думала, я получил больше. — Он подмигнул Максу. — Да, сэр! Твоей матери повезло, что она встретила меня. У меня на такие дела отличный нюх. Я знал, почему агент скупает эту ничего не стоящую собственность. Я…

— Но правительство субсидирует нас.

— Я сказал «ничего не стоящую», и это так и есть. Я имею в виду, что эта земля почти не пригодна для фермерства.

Он хитро улыбнулся и пояснил, что готовится какой-то государственный энергетический проект и для его осуществления была выбрана эта зона. Монтгомери говорил об этом загадочно и неясно, из чего Макс заключил, что ему самому было мало что известно. Какой-то синдикат потихоньку скупал землю, рассчитывая, что сможет затем продать ее правительству по более высокой цене.

— Так что я стребовал с них в пять раз больше, чем они рассчитывали заплатить. Неплохо, да?

— Видишь, Макси? — вмешалась Мав. — Если бы твой отец знал, он бы…

— Замолчи, Нели!

— Но я лишь хотела сказать ему, сколько…

— Замолчи, я сказал!

Она умолкла. Монтгомери отодвинул свой стул, сунул в рот сигару и встал. Макс поставил воду на печь, чтобы помыть посуду, очистил тарелки и вынес отбросы цыплятам. Он не спешил возвращаться, смотрел на звезды и пытался думать, содрогаясь от мысли, что Бифф Монтгомери станет членом их семьи. Он думал о том, какие права есть у отчима, вернее, у праотчима, человека, который женился на его мачехе. Но ответа он не знал.