Роберт Хайнлайн - Время звезд

— Уже скоро десять, сэр. Я, пожалуй, буду ставить пластинки.

— Что? Конечно, давай. — Макс напомнил себе, что не должен сейчас помогать Ногучи; у Картографа были свои прерогативы. Однако он проверил установку, как это всегда делал Хендрикс, очень редко — Сайме, а Келли — иногда, в зависимости от того, кто в данном случае работал на камерах.

После получения новых данных Макс запрограммировал задачу на бумаге (времени было сколько угодно), а затем продиктовал ее Ногучи на компьютер. «Мальчика с таблицей» не было, так что он листал их сам. Макс помнил все эти числа так же ясно, как и всегда, но выполнял указание Хендрикса не полагаться полностью на свою память.

Результат его обеспокоил. Они шли «не в колее». Не то чтобы «Асгард» сильно отклонился от курса, но все же отклонение было измеримым. Он проверил свои записи, затем при помощи Ногучи с компьютером решил задачу снова, применив другую технику программирования. Результат был тем же самым. Вздохнув, он вычислил требуемую коррекцию курса и хотел было отнести ее Хендриксу, чтобы получить его одобрение, но Астронавигатор по-прежнему не уделял ему никакого внимания; ои сидел у пульта, читая какой-то роман из корабельной библиотеки.

Макс решился. Он подошел к Хендриксу и сказал:

— Простите, пожалуйста, сэр. Мне надо на минутку к пульту. — Хендрикс, не отвечая, встал и нашел себе другое место. Макс сел к пульту и вызвал «машинное отделение». — С вами говорит вахтенный офицер поста управления. Я собираюсь увеличить тягу в одиннадцать-ноль-ноль. Сверим время. — Макс подумал, что Хендрикс обязательно должен был его слышать, однако Астронавигатор не подавал ни малейшего знака внимания. Макс ввел поправку, затем установил таймер, чтобы он исполнил его указание в одиннадцать плюс-минус ничего.

Незадолго до полночи появился Сайме. Макс уже внес записи в вахтенный журнал, опираясь на заметки Ногучи, и подписался «МДжонс». Затем, подумав, он добавил: «Вахтенный офицер». Сайме подошел к доктору Хендриксу, отдал честь и произнес:

— Готов подменить Вас, сэр.

Хендрикс произнес первые с восьми часов слова:

— Это была его вахта.

На лице Саймса не отразилось ровно ничего, он подошел к Максу.

— Готов подменить Вас.

Макс изложил ситуацию, тем временем Сайме читал вахтенный журнал и книгу приказов. Сайме прервал Макса в то время, как он еще продолжал излагать мелкие детали данных по кораблю.

— О'кэй, я Вас освобождаю. Вы можете покинуть пост управления, сэр.

Макс так и сделал. Доктор Хендрикс к этому времени уже ушел.

Ногги все еще слонялся неподалеку от трапа. Он поймал на себе взгляд Макса, кивнул ему и показал кулак с поднятым большим пальцем. Макс улыбнулся и собрался было спросить: хотелось узнать, было ли отклонение от курса чем-то вроде ловушки, нарочно поставленной Келли. Но он тут же решил, что так будет не очень хорошо, лучше спросить самого Келли или найти ответ в вахтенной записи.

— Спасибо, Ногги.

Эта вахта оказалась типичной лишь в том отношении, что доктор Хендрикс и в дальнейшем продолжал требовать, чтобы Макс сам был вахтенным офицером. Однако теперь он больше не держался в стороне, а наоборот, не давал Максу ни минуты покоя, часами тренируя его, требуя, чтобы он все время проводил наблюдения и расчеты, как если бы «Асгард» был совсем близок к точке перехода. Он не позволял больше Максу программировать на бумаге, но заставлял его делать вид, что времени у него в обрез и данные должны поступать в компьютер без малейшего промедления, чтобы результаты вычислений сразу использовались для управления кораблем. Макс обливался потом, держа в каждом кулаке по тумблеру управления кораблем; в роли «мальчика с таблицами» выступал сам Хендрикс. Астронавигатор требовал от него скорости, скорости и еще раз скорости — но ни в коем случае не ценой снижения точности, ведь любая ошибка была непростительна. Но основной целью все время была все большая и большая скорость.

Как-то раз Макс взмолился:

— Сэр, если Вы разрешите мне прямо вводить все это в машину, я сэкономлю уйму времени.

Хендрикс резко оборвал его:

— Когда у Вас будет свой пост управления, делайте как хотите, если сочтете это разумным. А пока что Вы будете работать, как я Вам говорю.

Изредка вместо Хендрикса за его работой наблюдал Келли. Главный Вычислитель был крайне официален, говорил фразами типа: «Осмелюсь предложить Вам, сэр…» или «Думаю, что я бы сделал это следующим образом, сэр». Но однажды у него вырвалось: «Ты совсем сдурел, Макс. Никогда и не пробуй делать такие идиотские штуки!»

Когда он сразу же начал извиняться за свою грубость, Макс широко улыбнулся.

— Ради бога, шеф. На какой-то момент я почувствовал себя как дома. Большое спасибо.

Келли выглядел смущенно.

— Наверное, я очень устал. Мне бы сейчас совсем не помешало затянуться и выпить немного кофе.

Пока они устраивали перекур, Макс увидел, что Ланди далеко и не может их услышать. Тогда он спросил:

— Шеф? Вы же знаете больше, чем я выучу за всю свою жизнь. А почему Вы не сделали попытку стать Астронавигатором? Неужели у Вас не было подходящей возможности?

Келли вдруг как-то сник.

— Я раз попытался, — неохотно сказал он. — И теперь я знаю пределы своих возможностей. — Макс, до крайности смущенный, замолк. С этого момента Келли снова стал, если их никто не слышал, называть его Максом.

После того, как Макс переселился наверх, на палубу В, он не видел Сэма больше недели. Да и потом встреча была случайной, они столкнулись неподалеку от канцелярии Казначея.

— Сэм!

— Доброе утро, сэр! — Сэм, широко ухмыляясь, четко отдал честь Максу.

— Ты чего это? Какое еще к черту «доброе утро, сэр»? Как жизнь-то, Сэм?

— Вы что, не собираетесь отдать мне честь в ответ? Вы должны понимать, что по своему служебному положению я могу доложить об этом. А наш Капитан крайне, крайне щепетилен в вопросах корабельного этикета.

Макс издал не слишком пристойный звук.

— Можешь стоять так, отдавая честь, пока совсем не окостенеешь. И кончай придуриваться.

Сэм расслабился.

— Сынок, я же все время собирался сходить наверх и поздравить тебя, но как только у меня выпадет свободная минута, оказывается, что ты на вахте. Ты что, и живешь теперь в этой вашей Хитрой Яме?

— Да почти что и так Слышь, я свободен сегодня вечером до двенадцати. Что ты скажешь, если я забегу к тебе вниз?

Сэм покачал головой.

— Я буду занят.

— Чем это ты будешь занят? Ты боишься группового побега из тюрьмы? Или бунта на борту?

Сэм ответил спокойно и рассудительно:

— Сынок, пойми меня правильно, но держись-ка ты своей половины корабля, а я буду держаться своей. Нет, нет, подожди, помолчи и послушай меня. Я очень горжусь тобой, будто это я тебя открыл. Однако ты не должен допускать дружественных отношений с рядовыми, даже со Старшим Надзирателем. По крайней мере — пока.