Александр Студитский - Ущелье Батырлар-Джол

Лицо Павла было смертельно бледно. Он крепко сжимал стучащие друг о друга зубы.

- Выбрось половину груза из мешка! - крикнул Борис.

- Нет! - сказал Павел упрямо.

- Ну, давай часть в мой мешок!

Павел отрицательно замотал головой.

Отдых был недолгим. Необходимо было торопиться. Через пятнадцать минут отряд начал восхождение по отвесной скале, нависшей над ложем потока.

И опять - Борис поднимался впереди, Женя следовала за ним, а Павел двигался последним. Подъем был трудный. Борис тщательно осмотрел скалу, выбирая направление для подъема по наиболее неровной ее поверхности. Но и тот путь, который он выбрал, оказался чересчур бедным точками опоры. Еще снизу Борис заметил две узкие площадки, которые могли служить для передышки. Но даже до первой из них пришлось двигаться почти исключительно на пальцах рук и ног, не встречая опоры. Борис чувствовал острую боль утомления в мышцах, когда он вцепился в край площадки и стал карабкаться, чтобы встать на нее. И в это мгновение веревка натянулась. Ноги Бориса сорвались. Продолжая висеть на руках, он прижался грудью к краю площадки, с трудом нашел опору для ног и посмотрел вниз.

Далеко под собой он увидел запрокинутое, бледное лицо Павла с упрямо сжатыми губами. Павел силился прижаться к скале, но его тело относила тяжесть груза, висящего за плечами. Видно было, что он выбился из сил. Над ним наклонила корпус Женя, натягивая веревку, чтобы его удержать.

- Сбрось груз! - крикнул Борис. - Пропадешь!

Павел медленно покачал головой. Ноги его продолжали срываться. Тело медленно поползло вниз. Еще миг - и он повис на пальцах.

- Режьте ремни. Женя! - с яростью закричал Борис, напрягая все силы, чтобы задержать падение. - Освободите его от мешка!

Потекли мгновения, растянутые, как часы. Борис видел, какого сверхчеловеческого напряжения стоило девушке усилие, с которым она вытащила из-за пояса нож. Женя еще ниже наклонилась над Павлом, продолжая забирать веревку. Лицо Павла исказилось судорожной гримасой. Он что-то сказал Жене. Она отрицательно покачала головой, протянула руку над отчаянным лицом Павла. Сталь блеснула на солнце. Веревка дернулась и ослабела.

Несколько секунд в воздухе висел, крутясь и все уменьшаясь в размерах, сброшенный мешок. Взметнулся фонтан сверкающих брызг, и уже ничего не было видно в пене стремительно несущихся водоворотов.

12.

СОЛНЦЕ спускалось к вершинам гор. Ветер стих. Петренко остановился в дверях, щурясь на палевое, побледневшее небо. Величественная картина заката успокаивала взбудораженные мысли.

- Ничего! - пробормотал Петренко сквозь зубы. Выбил о косяк двери трубку, сунул ее в карман и зашагал на свой участок.

Его длинная тень прыгала по зеленым рядам посевов, задерживалась в глубине овражков и рытвин, снова выскакивала и плавно двигалась по обочине дороги. Петренко шел, заложив руки за спину, смотря себе под ноги, погруженный в размышления. Он думал о своей работе. Три года напряженного, беспокойного, кропотливого труда вложил он в это дело. Оно было совершенно новым, необычным в культуре кок-сагыза. Но Петренко был уверен в правильности выбранного направления. И все свое упорство, всю настойчивость и энергию тратил на бесконечные варианты новых и новых опытов.

Культура кок-сагыза была молодым делом. Совсем недавно этот каучуконос нашли в горах Тянь-Шаня. И не дожидаясь, пока селекционеры выведут из него культурные сорта, это дикое растение распространилось на десятки тысяч гектаров в среднерусских степях, на Украине, в Белоруссии, Киргизии, Казахстане. Стране нужен был отечественный каучук. Кок-сагыз стремительными темпами входил в культуру со всеми своими недостатками малой величиной растения, ничтожными размерами семян, их плохой всхожестью, медленностью роста и развития. Недостатки окупались главным - и несомненным достоинством. Из тонны корней - даже совсем тонких, ничтожных, похожих на крысиные хвостики - можно было получить до двухсот килограммов каучука - будущие колеса автомобилей и самолетов, шланги насосов, галоши и непромокаемые плащи.

Одновременно сотни селекционеров по всей стране работали над тем, чтобы превратить дикаря в культурные сорта. Из тысяч выращенных в наилучших условиях растений отбирали самые крупные, самые мощные экземпляры. Потомство избранников снова подвергалось самому придирчивому просмотру. И снова шел отбор самых лучших по содержанию каучука, по размерам корня и по величине семян, растений. Корни в пятьдесят граммов перестали быть редкостью. Попадались и более крупные - в сто, даже в сто пятьдесят и больше...

Петренко мечтал о других приемах создания нового сорта. Ему хотелось коренным образом переделать природу каучуконосного одуванчика. Он поставил перед собой задачу изменить строительный материал растения, кирпичи, из которых построены все его части: корень, стебель, листья, цветок. Эти кирпичи, мельчайшие частички, известные под названием клеток, считались незыблемой основой строения, неизменным элементом, постоянной составной частью растительного организма. Петренко был убежден, что в природе нет ничего неизменного. Он считал, что изменение клеточных размеров возможно. И был уверен, что это изменение повлечет за собой преобразование всех свойств кок-сагыза. Над такой задачей стоило поломать голову.

"Важно изменить растение, - говорил он себе в часы раздумья. - Пусть даже не в ту сторону, которая нам интересна, но изменить. А после этого, когда удастся сломить его упрямство, можно будет сделать из него и то, что нам нужно".

Сколько раз возвращался Петренко к этой мысли, изобретая сотни вариантов опытов, в которых кок-сагыз оказывался в особых, созданных экспериментатором условиях. Растение упорно отказывалось изменяться. Погибшие экземпляры насчитывались тысячами. Но упорство Петренко оказалось выше упрямства растения.

Работа была начата с поисков более крупных клеток в толще корня кок-сагыза. Много дней провел Петренко за микроскопом, изучая последовательно, на сотнях разрезов, тончайшее строение корня на разных его уровнях. Он делал промеры, зарисовки, подсчеты. Изменчивость клеточных размеров удалось обнаружить быстро, и это не казалось Григорию Степановичу особым достижением. Ему было совершенно ясно, что рост клетки в организме зависит от условия питания, а оно не может быть абсолютно сходным для всех клеток. Поэтому одни отличаются малыми, другие крупными размерами. Петренко обнаружил, что разница в величине растительных клеток может достигать нескольких десятков раз. И первая задача заключалась в том, чтобы найти такую часть корня, где укрупнение клеток было закономерностью.

Петренко вспоминал об этом времени с усмешкой. Он работал как одержимый. Мысль, окрыленная первыми наблюдениями, захватила его. Он резал корень поперек, резал вдоль, выясняя пути движения соков и расположение млечных ходов, в которых накапливался каучук. Наконец, слабый, едва видимый, забрезжил свет. Наступила пора первых опытов, первой атаки на косность живого вещества.