Александр Студитский - Ущелье Батырлар-Джол

"О новых экспедициях я уже не думаю, - писал Павел своим размашистым почерком - не более двух десятков строк на страницу. - Уроки той, в которой я уговорил тебя участвовать, я запомнил на всю жизнь".

Борис несколько раз пытался выяснить судьбу семян гигантского кок-сагыза, принесенных им из ущелья Батырлар-джол. В феврале они были высеяны в вазоны, дали всходы; но об этом Павел сообщал без особого энтузиазма - по-видимому, что-то не ладилось. В следующих письмах сквозило явное раздражение.

"Особыми удачами похвастаться не могу, - писал он. - Не нужно забывать, что растение и его среда - это неразрывное единство. Очевидно, с равным успехом можно было выращивать здесь ананасы"

Последнее письмо Борис получил два месяца назад. Павел писал, что работы очень много, так как он временно остался один, - Петренко уехал в длительную командировку на Украину.

Ни в одном из писем он ни разу не упомянул о Жене. Борис перестал о ней спрашивать, чувствуя, что своими вопросами причиняет товарищу боль.

2.

СМЕНЯЛИСЬ дни и ночи, уходили недели и месяцы. Работа приближалась к концу. На огромной карте Тянь-Шаньского хребта жирными чертами синего карандаша начальник отряда окружил обнаруженные очаги болезни. Развернулись истребительные работы. Уже не десятки, а сотни истребителей из числа местного населения шли по следам их отряда, затравливая сотни тысяч грызунов, уничтожая переносчиков заразы.

В этот яркий летний день какое-то странное чувство беспокоило Бориса. Он рассеянно вскрывал зверька за зверьком, привычными движениями распластывал его в ванночке и прикалывал булавками лапки. Машинально диктовал протокол вскрытия. Бросал кусочки внутренностей в пробирки для микробиологического анализа. Но какая-то мысль, еще не ясная и едва ощутимая, упорно сверлила, мешая сосредоточиться. Как только Борис направлял на нее внимание, она расплывалась и исчезала, продолжая оставаться непонятой и неосознанной.

Вчерашний день был похож на предыдущий, как один вскрываемый суслик на другого. Обход ловушек. Вскрытия. Вечером - сбор в палатке начальника отряда. На сборе подвели итоги восьмимесячных работ. Долго спорили над картой, уточняя путь, пройденный экспедицией... Не тогда ли зашевелилась в мозгу эта беспокойная мысль?

Борис бросил вырезанные из печени в селезенки кусочки в пробирки, подставленные лаборантом, положил пинцет и ножницы в кювету со спиртом и встал. Работа была закончена. Он вышел из палатки, посмотрел, жмурясь, через очки-консервы на солнце, поднял руки, выставляя на яркий свет ладони и пальцы. Таков был порядок, которому неукоснительно следовали все работающие с трупами животных: солнечный свет нес жесткие ультрафиолетовые лучи, убивающие микробов.

Так постоял он несколько минут, предаваясь своим мыслям и машинально прислушиваясь к голосам, доносящимся из палатки начальника. Там шел оживленный разговор, что вообще было необычно для дневного, рабочего времени. Густой баритон начальника и мягкий, глуховатый тенор его заместителя прерывал незнакомый женский голос. Женщин в отряде не было, и голос этот удивил Бориса. Он снял консервы, начал стаскивать комбинезон, продолжая прислушиваться. Голоса звучали явным возбуждением. Женщина настаивала на чем-то взволнованным и слегка раздраженным тоном. Бас успокоительно и в то же время недоумевающе рокотал на самых низких нотах.

Борис заканчивал умывание, когда от палатки начальника донеслось его имя:

- Карцев, к Василию Федоровичу!

Итак, очевидно, спорившие не договорились. Но Борису и в голову не пришло, что означал этот вызов для ближайших событий в его жизни. Он наклонился у входа в палатку, вглядываясь в полумрак, откуда доносился густой голос Василия Федоровича.

- ...Вы поймите, что у нас научная экспедиция... с важным заданием... Все люди на счету... Каждый занят своим делом...

Карцев плохо различал его собеседницу, так как она сидела спиной к входу. Он увидел только пышные, темные волосы, широкие плечи и загорелую руку на дощатом столе.

- Нет, вы поймите, если вы апеллируете к интересам науки... - возразила женщина, прерывая Василия Федоровича. - Речь идет о судьбе двух ученых... Может быть, об их жизни и смерти...

Карцев вошел в палатку, видя, что спорящие его не замечают.

- Ну, вот и Борис Николаевич, - сказал начальник с заметным облегчением в голосе.

Женщина быстро повернула голову. Полоска света из щели в потолке палатки мелькнула по загорелому лицу, обрисовав на мгновение темные глаза, отчетливо очерченный яркий рот, блеснувший белыми зубами.

- Женя Самай... - сказал Карцев, ошеломленный.

- Я, - ответила девушка спокойно, внимательно всматриваясь в Бориса. Карцев? Я бы вас не узнала.

Как и тогда, рукопожатие девушки было деловито крепким и кратким. Борис опустился рядом с ней на табурет.

- Вы знакомы? - спросил Василий Федорович с удивлением.

- Да, встречались... - с легким замешательством ответил Борис. - Но мне никогда бы и в голову не пришло, что мы сможем встретиться еще раз... И где?.. На овечьих пастбищах. На высоте в две тысячи метров...

- Почему же? - отозвалась Женя. - Разве вы не знаете, где вы находитесь?

- Ну, положим, отроги Тянь-Шаня это не Арбат, чтобы рассчитывать на встречу со знакомыми.

- Да, но если вы разбили лагерь в десяти километрах от ущелья Батырлар-джол...

- Что вы говорите!

Брови девушки взметнулись вверх. Она посмотрела на Бориса с насмешливым сожалением:

- Неужели вы этого не знали?

- Не приходило в голову, - сказал Карцев и вдруг вспомнил...

Это и было то, что со вчерашнего вечера засело у него в голове. Молнией мелькнуло - синий карандаш Василия Федоровича, жирной полосой прочертивший последние километры их маршрута. Путь замыкался в долине одного из притоков Нарыма. Да, они приближались к тем местам, где Борису Карцеву выпал случай пережить самые удивительные события в его жизни. Правда, отряд остановился на восточных склонах гор, в то время как ущелье Батырлар-джол прорезало хребет с юга. Это, очевидно, и было причиной того бессознательного странного волнения, овладевшего им, когда он рассматривал карту.

- Вот, такие дела, - сказал Василий Федорович, откидываясь своим плотным телом назад, чтобы видеть одновременно обоих. - Товарищ просит помощи!.. А мы не имеем возможности ее оказать, к нашему крайнему сожалению.

- Нет, вы имеете эту возможность, - упрямо возразила девушка, сдвинув, тонкие полукруги бровей, - и вы ее окажете...

- В чем дело, Женя? - спросил тихо Карцев.

- Павел и Григорий Степанович пять дней назад пошли в горы, чтобы проникнуть в долину Батырлар-джол с востока, минуя ущелье... Они собирались вернуться через день-два, и до сих пор их нет.