Вадим Охотников - На грани возможного

Когда темнобагровые краски холодного осеннего утра появились на горизонте и предрассветная дымка тумана, покрывавшая пустые поля, стала более светлой, можно было видеть, как с остановившейся на дороге грузовой машины спрыгнул высокий красноармеец в новой шинели. Он долго осматривался и, наконец, выбрав нужное направление, быстро зашагал в сторону от дороги.

Вдали почти беспрерывно грузно ухали орудия. Канонада часто сливалась в глухой продолжительный рев, порой уступая место раздельным, беспорядочно следовавшим один за другим раскатисто-громким ударам.

Красноармеец изредка останавливался и оглядывался назад. Там, на фоне уже посветлевшего неба, неясно вырисовывались темные силуэты далекого города, над которым возвышался огромный золотой купол и две тонкие палочки шпилей. Это был Ленинград. — Кто идет? Пропуск… — раздался голос часового, стоявшего у ограды из колючей проволоки.

Высокий красноармеец предъявил часовому бумажку. Тот долго вертел ее в руках, тщательно рассматривая с обеих сторон.

— Пройдите, — наконец сказал он и отодвинул щеколду калитки. На небольшом пространстве, огороженном колючей проволокой, не было видно ничего, что могло бы резко броситься в глаза. Кое-где, в разных местах, немного выделялись над землей плоские возвышения, свидетельствовавшие о том, что там были землянки. В одну из них спустился по узкой деревянной лестнице прибывший. Он осторожно стал пробираться среди сложных электрических приборов, расположенных в подземном помещении. Сняв шинель, красноармеец уселся за стол и принялся делать отметки на лежащей перед ним десятиверстной карте.

Увлеченные напряженной работой, люди почти не обратили внимания на вновь прибывшего. Лишь один сержант, стараясь не шуметь, поднялся со своего места и подошел к красноармейцу.

— Ну, как? Был в Политехническом? — спросил он шепотом, наклонившись к самому уху.

— Был… — тихо ответил красноармеец.

— Обнаружил?… — Сейчас не время… Расскажу позже… Надо доложить начальнику Дверь отворилась, и в помещение быстро вошел подполковник. Товарищ Крихалев! Почему нет сведений с шестого участка? — проговорил он, остановившись у входа.

Маленького роста, немного сутулый капитан, вскочивший со своего места при входе начальника, сделал несколько шагов вперед.

— Разрешите доложить, товарищ подполковник, — начал он. — Сводка подвергается дополнительной обработке. Сегодня ночью, в 2 часа 38 минут, зарегистрирована новая группа снарядов…

— Зайдете ко мне через двадцать минут со всеми материалами, — пробасил подполковник и скрылся за дверью. Капитан Крихалев подошел к одному из аппаратов и уселся на табуретку. Тишину в землянке нарушало лишь равномерное жужжание приборов.

Внимательно вглядывался капитан в освещенную крохотной электрической лампочкой горизонтальную панель над его аппаратом. По ней беспрерывно ползла широкая бумажная лента, перематывающаяся с одного барабана другой. Несколько тонких чернильных линий, которые прибор чертил автоматически, медленно появлялись на ленте.

— Товарищ капитан! Разрешите доложить… Крихалев повернул голову и увидел перед собой недавно прибывшего в землянку красноармейца.

— Докладывайте. — Рядовой Озеров прибыл из Ленинграда, где выполнял ваше поручение.

— Ну, и какие результаты?…

Но красноармеец ничего не успел ответить. Из прибора послышался легкий шуршащий звук. Капитан немедленно повернулся к аппарату. Застыл на месте и красноармеец Озеров, впившись глазами в ползущую ленту. Одна из чернильных линий сделала резкий скачок. За ней последовали и другие. Через несколько секунд бумага покрылась зигзагами, пересекавшими иногда друг друга. Затем колебания линий стали уменьшаться, и из аппарата потянулась лента с ровными, параллельно расположенными черточками.

Крихалев посмотрел на часы и обрезал ножницами ползущую бумагу. — Срочно расшифруйте, товарищ Озеров… — сказал он. — О результатах поездки доложите потом.

— Опять, кажется, по Ленинграду! — громко добавил он, подымаясь с места. На этот раз, видно, очень крупного калибра. Крихалев направился к выходу, провожаемый тревожными взглядами работавших у приборов людей. В подземной комнате опять стало тихо. Здесь находился звукометрический пункт. Это было сердце звуковой артиллерийской разведки осажденного города. Отсюда при помощи десятков чувствительных звукоприемников, микрофонов, расположенных в поле и соединенных проводами с регистрирующими приборами, велось наблюдение за звучанием пролетавших снарядов. В землянках находилась аппаратура, позволявшая определять по звуку местоположение неприятельской артиллерии. На движущейся бумажной ленте последовательно отмечалось тонкими чернильными зигзагами прохождение снаряда над тем или другим микрофоном. Измерения полученных кривых и вычисления позволяли установить точку на карте, откуда был пущен вражеский снаряд. Звукометрическая разведка, уже давно существовавшая во всех армиях, довольно точно указывает расположение стреляющих неприятельских орудий. Бессмысленный варварский обстрел Ленинграда начался недавно. С сознанием большой ответственности работали люди звукометрического пункта. Красноармеец Озеров, только что получивший задание, низко склонился над своим столом, изучая бумажную ленту, на которой было зарегистрировано прохождение нового снаряда. В землянку возвратился капитан Крихалев. Он принялся налаживать свой аппарат, вставляя в него новую ленту. Скоро журчание его машины слилось с общим равномерным шумом, производимым остальными приборами. Неожиданно Крихалев заинтересовался поведением красноармейца Озерова, сидевшего к нему спиной. Капитан стал все чаще посматривать в его сторону. Вначале ему показалось, что Озеров слишком много глядит по сторонам и следовательно не торопится с выполнением срочного задания. Затем он заметил, что красноармеец вытащил из кармана смятую ученическую тетрадь и принялся ее внимательно читать. Все это необыкновенно удивляло капитана. До сих пор красноармеец Озеро, бывший студент Ленинградского политехнического института, работавший при звукометрическом пункте вычислителем, служил примером дисциплинированности и подчеркнуто-аккуратной исполнительности. Несколько дней тому назад он предложил начальнику пункта отпустить его в Ленинград, с тем, чтобы получить из лаборатории, где он раньше работал, измерительные приборы, в которых временно ощущался большой недостаток. И вот сегодня, вернувшись из командировки, он держит себя очень странно.

Но то, что произошло дальше, окончательно поразило капитана.