Роджер Желязны - Этот бессмертный

Молчание. И немного спустя:

«Тогда будет противоборство».

«…Если ты не отступишь».

«Да будет бой!»

Он вздохнул, извергнув пламя.

«Да будет так».

И он исчез.

…И я снова находился на маленьком холме, медленно опуская руки, потому что сила покинула меня.

Это была странная метаморфоза, ничего подобного со мной никогда ранее не случалось. Сон наяву, если хотите. Фантазия, рожденная напряжением и гневом.

Дождь продолжал идти, но уже не с такой силой, как раньше. Ветер потерял долю свирепости. Молнии больше не сверкали, и гром тоже утих. Земля больше не вздрагивала. Огневая активность вулкана прекратилась, оранжевое свечение на макушке уменьшилось, и трещина в склоне уже не кровоточила лавой.

Глядя на все это, я вновь почувствовал и холод, и то, что я промок, и что земля под ногами твердая. Наша бесконечная битва прервалась в самом начале. Лично я был доволен: вода в озере стала прохладнее, и серый остров казался не таким уж недоступным.

Между тем сквозь прореху в тучах пробилось солнце, и на сверкающих каплях воздушной влаги развернулась радуга. Она изогнулась сквозь промытый воздух, окантовав аркой Ахерон, остров, дымящийся конус, словно картинку внутри блестящего пресс-папье, отчего все стало похоже на нереальную миниатюру.

Я покинул свой холмик и возвратился на место, где находился до этого. Нам еще нужно было построить плот…

Я прожил уже слишком долго, и с каждым новым днем шансы моей гибели все больше увеличивались. Хотя факт этот формулируется иными словами, но отношением к нему моего страхового агентства может на явственном примере служить размер страховой премии. Их компьютер определил меня в одну рубрику со случаями неизлечимой ксенопатии — в соответствии с их критериями и показаниями моих шпионов. Это придает мне уверенность: возможно, они правы. Впервые за очень долгий срок я был ввергнут в опасный эксперимент. И чувствовал, что немного вышел из формы. Если Грин Грин и заметил, что мои руки дрожат, то никаких замечаний не сделал. В этих руках заключалась его жизнь, а у него и без того мысли имели самую мрачную окраску. Сейчас он мог убить меня в любое время. И он это знал. И я знал. И он знал, что я знаю. И…

Сдерживало его лишь то обстоятельство, что он не мог выбраться с Иллирии без меня. Рассуждая логически, это означало, что его корабль остался на острове. Из чего следовало, что если в распоряжении Шендона имеется корабль, он может отправиться на наши поиски с воздуха. Значит, мы поступим разумно, укрывшись под кронами деревьев на берегу, и в дальнейшее путешествие следует отправиться только под покровом ночи. Соответственно, я перенес наши строительные работы в глубь берега. Грин Грин нашел эту идею великолепной.

В облачном одеяле в тот день появилась проплешина, но полностью небо не очистилось. По-прежнему шел дождь. Стало немного светлее, и над нами проплыли две белые луны, Каттонталус и Флопсус. Правда, рассмотреть их ухмылки и глазницы было невозможно.

Позже, в тот же день, с Острова поднялось большое серебряное насекомое, втрое больше «Модели-T», отвратительного вида, как личинка жука. Шесть раз оно описало круги над озером. Мы укрылись под многочисленными ветвями, к тому же зарылись в листья и оставались в своем укрытии, пока «насекомое» не вернулось на Остров Мертвых. Все это время я судорожно сжимал мой древний амулет. Старина-кролик не выдал и на этот раз.

Плот мы закончили за пару часов до заката и остаток дня провели, сидя на земле и прислонившись спинами к стволам деревьев.

— Грош за идею, — проронил я.

— Что такое грош?

— Древняя монета, когда-то распространенная на моей родной планете. Впрочем, обдумав предложение, я его снимаю — теперь они очень ценятся.

— Странное предложение — купить мысль. В древности существовал такой обычай?

— Это было связано с развитием торговли: у всего есть своя цена.

— Чрезвычайно интересная концепция. И я понимаю, кстати, как люди вроде тебя вполне могут в нее верить. Ты бы выкупил пайбадру?

— Это уже сутяжничество. Пайбадра — причина действия.

— Но ты бы заплатил человеку, чтобы он оставил намерение отомстить тебе?

— Нет.

— Почему же?

— Ты бы взял деньги и продолжал бы искать удовлетворения, надеясь усыпить меня чувством ложной безопасности.

— Я говорил не о себе. Ты же знаешь, что я богат и что пейанцы никогда не оставят мысли о вендеттах, ни за что и никогда… Нет. Я подумал о Майке ІПендоне. Он твой соплеменник и тоже может думать, что у всего имеется своя цена. Как мне помнится, первый ущерб он нанес тебе потому, что ему требовались деньги, и, стараясь добыть их, он делал это за твой счет. Теперь он ненавидит тебя за то, что ты послал его в тюрьму, а потом убил. Но поскольку он землянин, а земляне любят назначать денежную плату за все вещи, то, может быть, если ты заплатишь ему достаточно за его пайбадру, он уйдет с нашего пути.

Купить выход из нашего положения за деньги? Эта мысль мне в голову не приходила. Я прибыл на Иллирию, готовый сражаться с врагом — пейанцем. Теперь я держал его в руках, и он мне больше не угрожал. Его место занял землянин, ставший теперь моим врагом номер один. Может быть, Грин Грин и прав. Мы народ корыстный, хотя нельзя сказать, что сильно отличаемся в этом от других рас, но некоторых все же превосходим. И в неприятности Шендон вляпался, в первую очередь, из-за своих дорогостоящих вкусов. События на Иллирии разворачивались столь стремительно, что мне и в голову не пришло: выход можно найти, пожертвовав деньгами.

С другой стороны, учитывая список расходов Шендона, который был представлен еще на первом суде, вывод можно было сделать однозначный: он тратил деньги со скоростью горного потока, падающего с высоты. Допустим, я дам ему полмиллиона в универсальных кредитных карточках. Всякий другой поместил бы эти деньги понадежней и всю жизнь жил на дивиденды. Шендон же истратит их за пару лет, а потом решит: выдоив у меня один раз, сможет сделать это и во второй и в третий раз и так далее. Допустим, он не станет съедать свою гусыню, несущую золотые яйца, но будет ее терроризировать бесконечно.

И все же, если он пойдет на соглашение сейчас, его следовало бы купить. После я успею организовать команду профессиональных убийц, и они быстро выведут его из игры.

Но если они промахнутся…

Тогда он снова сядет мне на хвост, и вновь останется лишь один вариант — или он, или я.

Я обдумывал эту мысль всесторонне и, в конце концов, пришел к единственному выходу, вернее, выводу…

Я наблюдал, как гаснет день и тучи зашнуровывают небо на ночь. Скоро наступит время подтащить плот к воде и отправиться в путь по утихомирившимся водам, но лунный свет нам помогать не будет.