Кир Булычев - Перпендикулярный мир (сборник)

– Преувеличиваю? А знаешь, что он в интервью сказал?

– В каком?

– Он вчера интервью дал «Гуслярскому знамени». Он сказал, что покажет, как можно наладить производство тканей и обуви без фабрик и заводов. Он сказал, как можно навести порядок в бухгалтерском учете, установив компьютер, который никогда не сломается. Это же провокация!

– Карась! – крикнул Батыев громовым голосом. – На выход!

И они втроем побежали по улице к растущим небоскребам.

А там пришелец уже показывал Удалову и другим гуслярцам, как можно самому построить за пять минут комфортабельный дом.

– Товарищ пришелец! – закричал Батыев. – Остановитесь!

– Чем могу служить?

– Это правда, что вы компьютер установите?

– Разумеется, но после обеда, – сказал пришелец.

Общественность, что сгрудилась вокруг, захлопала в ладоши.

– А как же бухгалтерия? – спросил Батыев. Он еще не до конца поверил пессимисту Слабенко. Но уже сильно боялся.

– Не нужна больше бухгалтерия, – сказал пришелец.

– И заводы автоматические построите?

– И заводы. И даже автоматические свинофермы. Зачем цивилизованному человеку заниматься таким отсталым трудом?

– Но чем же мы будем управлять? – спросил Батыев.

– А ничем, – сказал пришелец. – Все будет само делаться.

– А мы? А я? А они?

– Вы все займетесь творческим трудом, – сказал пришелец. – У нас на планете все занимаются творческим трудом и никто ничем не управляет.

Ужас охватил Батыева. Нет, он не сдастся!

– Товарищ пришелец, – сказал Батыев, – как я понимаю, скоро корреспонденты приедут, надо бы нам с вами обсудить некоторые организационные вопросы.

– Пожалуйста, – сказал пришелец. – Сейчас я кончу небоскреб, гостиницу и освобожусь.

– Я займу вас только минут на пять, – сказал Батыев твердо. – Проблемы есть.

– Хорошо, – согласился пришелец. – Корнелий Иванович, вы сможете закончить небоскреб без меня?

– Почему нет? – ответил Удалов. – Дело простое.

Он взял стакан с раствором и занялся строительством.

Батыев подхватил пришельца под одну ручку, Слабенко под вторую, и они быстро поволокли его к реке.

У космического корабля остановились.

Слабенко уже понял, чего хочет Батыев. Он подтолкнул пришельца к открытому люку корабля и сказал:

– Давай вали отсюда! Чтобы твоего духу не было!

– Я вас не понял, – промямлил пришелец. – Разве я нарушил какой-то ваш обычай?

Батыев испугался, что пришелец начнет звать на помощь общественность – тогда неприятностей не оберешься.

– Слушай, – сказал он как можно сердечнее. – Мы вас очень просим: немедленно улетай и больше не прилетай.

– Но почему?

– Из гуманизма, – сказал Батыев. – Из любви к людям.

– Я не понимаю. Я все делаю из гуманизма. У меня нет других намерений, кроме космического сотрудничества.

– Мы, люди, – сказал Батыев, – привыкли жить в борьбе. Все, что сделано вокруг, – Батыев обвел рукой окрестности: недостроенное здание общежития, мусорную свалку, трубу, из которой лилась в реку вонючая жидкость, замусоренный пляж, – все добыто в труде и бою. Мы боремся с природой, мы выигрываем и проигрываем битвы за урожай, мы боремся даже за товарищеское отношение к женщинам. Что же вы, пришелец, нам предлагаете? Разоружиться? Опустить руки? Нет! Мы не сдадимся на милость прогресса, мы сами придем к высотам. И в этом есть великий гуманизм.

– Это странно, – сказал пришелец.

– Вы видели, сколько людей сидит в доме, где я работаю? – спросил Батыев. – Триста с лишним человек. И это только кажется, что они курят и пишут бумаги. Они борются и помогают бороться другим. Не лишайте нас права на бой!

– Давай, давай! – сказал Слабенко и как следует подтолкнул пришельца.

Тот влетел в люк.

– Все же удивительно, – донесся голос из корабля. – Я хотел как лучше.

Батыев собственноручно захлопнул крышку люка. Пришелец выглянул в иллюминатор, что-то говорил, но его уже не было слышно. Батыев властно показал пришельцу пальцем вверх. Тот кивнул, и корабль взмыл к небу.

– Значит, так, – сказал Батыев Слабенко. – Беги к Удалову, отними у него стакан, но не выбрасывай. Нам с тобой еще бы по даче построить.

– Понял, – лукаво улыбнулся Слабенко.

– И подготовь документы себе на премию за площадь и небоскреб. А я пойду звонить Чингисову. Пускай приезжает, покатает горошину.

Этот настой профессор Минц не изобретал. Руслан Хабаев, народный медик из Нижнеселенгинска, прислал ему пучок травы кут на анализ. Лев Христофорович исследовал траву и подтвердил действие ее сока на живые организмы – принявший настой этой травы забывал то, что с ним происходило ранее. В зависимости от дозы время провала памяти изменялось. От одного дня до одного месяца.

Определив химическим путем состав сока и выделив активный агент, Минц сделал для себя некоторый запас этого средства, но применения ему не придумал. В один прекрасный день Минц повстречал во дворе Ксению Удалову. Соседка вела сына в школу и была удручена.

– Что случилось, Ксюша? – спросил добрый Минц. – По глазам вижу, что беда.

– И не говорите, Лев Христофорович, – откликнулась Ксения. – Третий день жизни нет. Увидела я во сне страшный кошмар. Будто возвратилась домой, а мой Корнелий с актрисой Акуловой в одном неглиже распивают водку.

– Но ведь это неправда! Ваш супруг – примерный семьянин. А актрисе Акуловой в нашем городе нечего делать.

– Мама сервиз разбила, – сообщил Максимка. – О папину голову.

– Не может быть! – воскликнул Минц. – А зачем?

– Они же из него водку пили, – ответила Ксения.

– Но только во сне! Не на самом деле.

– Конечно не на самом деле! Но ведь пили! Сама видела.

– Давайте зайдем ко мне на минутку, – сказал Минц. – Может быть, я смогу быть вам полезен.

У себя в комнате Лев Христофорович отыскал на полке маленькую бутылочку с настоем забвения, накапал Ксении в стакан, разбавил водой и предложил выпить. Притом, чтобы не было недомолвок, разъяснил Ксении, что она забудет происходившее с ней в течение последних четырех дней.

Поблагодарив, Ксения отвела Максимку в школу. Как назло, именно в тот день Алла Степановна, учительница по русскому, по прозвищу Марфута, женщина добрая, но уставшая от постоянных неуспехов Удалова-младшего, вызвала Максима к доске и осталась его ответом недовольна.

И тогда она предупредила, что на следующем уроке обязательно будет гонять мальчика по всем правилам грамматики, а в случае очередного прогула будет вынуждена вызвать в школу родителей.

Максим вышел из школы как в воду опущенный. Не потому, что раскаивался, а потому, что ему грозила катастрофа: через два дня день рождения – и обещанный велосипед. Завтрашний провал перечеркивает велосипед и грозит телесными наказаниями.