Эрик Рассел - Единственное решение

— У этого Мередита есть летательная машина?

— Нет, — ответил Хефни. Вид у него был растерянный, как у человека, потерпевшего полное фиаско. — Если ему понадобится самолет, он подаст заявку на телевидение, где есть специальная программа спроса и потребления.

— И что тогда?

— Рано или поздно он получит самолет, новый или подержанный. Даром или в обмен на что-нибудь.

— И для этого надо всего только подать заявку?

— Да.

Круин вышел из-за стола и стал мерить рубку шагами. Стальные пластины на каблуках щелкали по металлическому полу, золотые колокольчики мелодично позвякивали в такт. Он был зол, неудовлетворен, нетерпение сжигало его.

— В вашем идиотском сообщении нет никакой информации.

Он вдруг остановился перед Хефни.

— Вы хвалились, что будете моими глазами и ушами. — Громко фыркнув, Круин продолжал: — Невидящие глаза и заткнутые ватой уши! Хоть бы одна цифра, характеризующая их силы, хоть бы…

— Прошу прощения, сэр, — рискнул прервать командора Хефни, — их всего двадцать семь миллионов.

— Ага, — на лице Круина отразился живейший интерес. — Всего двадцать семь миллионов? Вот как! Население Гульда в сотни раз превосходит население этой планеты, а размеры планет почти одинаковы! — Он на секунду задумался. — Плотность населения здесь чрезвычайно мала. Во многих городах нет ни одной живой души. Но у них есть летательные машины и другие механизмы, которые могла создать только высокоразвитая цивилизация. То, что мы видим, — это остатки великой цивилизации. Вы понимаете, что это означает?

Хефни замигал, ничего не ответив. Калма нахмурился. Фейн и Парт стояли молча, с непроницаемыми лицами.

— Это означает одно из двух, — продолжал Круин, — войну или мор. Или то, или другое, но в масштабах всей планеты. Я должен иметь информацию, проливающую свет на этот период их истории. Я должен знать, какое оружие они применяли в этой войне, сколько этого оружия осталось и где оно хранится. Если же это не война, то какая именно болезнь опустошила планету, чем она вызывается и как ее лечат. — Круин замолчал и, чтобы придать вес своим словам, постучал кулаком в грудь Хефни. — Я хочу знать, что они скрывают, что так тщательно прячут от ваших глаз, потому что эти добряки могут не сегодня-завтра напасть на нас. И тогда, если мы не разгадаем их тайны, мы будем беспомощны перед ними, и мы погибли. Кроме того, я хочу знать, кто отдаст приказ о первом ударе, где находятся эти люди.

— Все понятно, сэр, — с сомнением в голосе проговорил Хефни.

— Вот какая информация мне нужна от ваших шестерых туземцев. Информация, а не приглашение на обед. — Увидев, как Хефни от страха замигал, Круин жестко усмехнулся. — Если вы сами все вытянете из своих подопечных, это будет занесено в графу отличий вашего послужного списка. Но если мне придется делать вашу работу — пеняйте на себя.

Хефни открыл было рот, потом закрыл и затравленно посмотрел на Калму, который стоял ни жив ни мертв.

— Можете идти, — отпустил всех четверых Круин. — В вашем распоряжении одна неделя. Если вы не выполните задания, я расценю это как дезертирство с линии фронта, и вас будут судить как находящихся на действительной службе со всей строгостью, предусмотренной Дисциплинарным уставом.

Все четверо побледнели, отдали честь и двинулись по одному к двери. Круин, презрительно сощурившись, глядел им вслед. Подойдя к иллюминатору, он стал смотреть, как за стеклом быстро сгущаются сумерки. На востоке слабо светилась мерцающая звездочка. Она была очень далеко, но Гульд был еще дальше.

На шестнадцатые сутки, в полдень, командор Круин, начищенный и при всех орденах, под резкий звон золотых колокольчиков отправился к зеленому холму. На границе выжженной зоны ему отдал честь недавно поставленный здесь часовой. Лицо у него было мрачное, и козырял он вяло.

— Вот как ты приветствуешь начальство! — сказал ему Круин, поймав его угрюмый взгляд.

Часовой еще раз отдал честь, на этот раз чуть живее.

— Давно не занимались строевой подготовкой, — ехидно заключил Круин. — Отвыкли от военной дисциплины. Я знаю, чем от этого лечат. Каждый день в течение целого периода будешь тренироваться — отдавать честь. — Взгляд Круина не отрывался от лица часового. — Ты что, немой?

— Никак нет, сэр.

— Молчать! — рявкнул Круин. И, выпятив грудь, добавил: — Продолжай нести караул.

Остекленевший взгляд часового блеснул возмущением, он молча отдал честь третий раз, повернулся, щелкнув по уставу каблуками, и зашагал вдоль края выжженной полосы.

Взойдя на холм, Круин сел на большой валун. Сначала посмотрел налево, на долину космических кораблей, затем перевел взгляд в другую сторону, туда, где росли деревья, тянулись возделанные поля и вдали виднелись домики. Стальной шлем, украшенный литыми крыльями, давил голову, но он не снял его. Серые глаза холодно созерцали из-под нависшего козырька открывшийся ему мирный пейзаж.

Наконец она пришла. Он сидел здесь уже полтора периода, а ее все не было, но он чувствовал, знал, что она придет, знал, хотя и не мог понять, какой тайный инстинкт подсказал ему это. Никакого желания видеть ее у него не было. Никакого. Да, не было.

Она легко шла между деревьями на своих тонких длинных ногах. С ней пришли Сью и Сэм и еще три молоденькие девушки. У них были большие смеющиеся глаза. Волосы у всех были темные, а ноги длинные.

— Привет! — окликнула она Круина, увидев его.

— Привет! — как эхо, повторила Сью, тряхнув мышиными хвостиками.

— Пьивет! — надул щеки малыш, стараясь не отставать от сестер.

Круин нахмурился. Его сапоги и шлем сияли на солнце.

— Это Бекки, Рита и Джойс — мои друзья, — сказала Марва на своем странном гульдском языке.

Все три улыбнулись Круину.

— Я привела их посмотреть корабли.

Круин промолчал.

— Вы ведь не возражаете, чтобы они посмотрели на корабли?

— Не возражаю, — недовольно буркнул он.

Марва изящным движением опустилась на траву, подобрав под себя длинные ноги. Все остальные уселись рядом, кроме Сэма, который крепко стоял на своих толстых ножках и сосал большой палец, сосредоточенно изучая ордена Круина.

— Отец очень жалеет, что вы не могли к нам прийти.

Круин ничего не ответил.

— И мама тоже. Она прекрасно готовит. И очень любит гостей.

Круин молчал.

— Вы не смогли бы прийти к нам сегодня вечером?

— Нет.

— А завтра или послезавтра?

— Мадемуазель, — начал он жестко, — я не хожу по гостям. И никто из моих людей не ходит.

Марва перевела его слова подругам. И все дружно от души рассмеялись. Круин покраснел и встал.

— Что в этом смешного?

— Ничего, — смутившись, ответила Марва. — Если я вам скажу, вы все равно не поймете.