Ринат Мусин - Любви все роботы покорны (сборник)

Верный легион, состоящий из трех полков, почти в полном составе напивался сейчас за соседними столиками и там, во дворе, за огромными столами для солдат. Никто из соратников генерала даже не подозревал, что скоро полки войдут в столицу и вытряхнут все дерьмо из пришедшей в упадок аристократии.

Генерал слыл слишком честным, прямым человеком, и потому никто из заговорщиков не посмел бы намекнуть ему на возможное устранение принца. Заговорщики рисковали, давая тем самым шанс Варвару перехватить власть прежде генерала. Ему достаточно ввести банды в столицу. В упадочном государстве ведь как принято: кто поднимет флаг над стенами цитадели, тот и король. Но с другой стороны, генерал никогда не согласился бы на переворот, и головы заговорщиков давно уже стали бы украшением тех самых желанных стен цитадели.

Нет, советник Асиро был слишком хитер для примитивного удара в лоб. При отсутствии политического опыта у генерала, он так и так останется при власти достаточно долго, чтобы влиять на назначения и указы. А уж ушлый ростовщик Бернард не вложился бы в безнадежное предприятие.

Значит, генерал обречен стать следующим королем. Вот оно, будущее, Лизонька, бери его в руки! Используй последний шанс.

– Не желаете еще вина, сударыня? – спросил генерал.

Она улыбнулась ему, и он, отослав сомелье, собственноручно наполнил бокалы.

– Рубиновое с Побережья несколько сладковато для нас, военных, но пользуется спросом у дам.

– А дамы не разбираются в винах, не так ли? – спросила Лиза.

– Желаете это утверждение оспорить?

– Нет, что вы, генерал! Никогда бы не подумала вступать в спор с мужчинами о винах, войнах и политике.

– Но? Мне кажется, тут напрашивается какое-то «но».

– Но речь ведь о дамах, – продолжила она. – А в дамах я, поверьте, разбираюсь получше многих мужчин.

– И…

– И смею заверить, дамы вполне способны разобраться и в винах, и войнах, и в политике.

– Этому парадоксу позавидовал бы любой философ из пресловутых монахов Пещер. – Генерал откинулся на спинку стула и достал сигару.

– Вы делаете мне комплимент, генерал.

– Я люблю делать комплименты красивым женщинам.

– Я предпочитаю людей, готовых за красивых женщин подраться.

– А вы идете напролом, не так ли? – Генерал наконец раскурил сигару. Несколько раз выпустил дым и только потом спросил: – Кто же он?

– Варвар.

– Принести вам его голову?

– Если вас это не затруднит.

– Ну что вы, какое может быть затруднение в поимке первого гангстера королевства? – Н’гомого сделал глоток вина, и Лиза почти ощущала движение мыслей под его красивым черепом. – Однако не могу обещать, что сделаю это быстро. Мы, так сказать, избегаем общества друг друга.

– Нет ничего проще, мой генерал, – широко улыбнулась Лиза. – По выходным, насколько я знаю, негодяй играет в вист у госпожи Оливии Ард.

Она не осталась в эту ночь с генералом. Нет, они расстались друзьями, сохраняя друг у друга иллюзию на возможное продолжение романа, но вполне отдавая отчет, что продолжения, скорее всего, не будет. Причем она-то знала причину наверняка, а вот генерал догадывался лишь благодаря чудовищной интуиции. Лиза даже не сомневалась, что Н’гомого добудет голову Варвара, даже зная, что некому будет преподнести ее. Он добудет голову, даже если его отвлечет вдруг такая приятная мелочь, как вакантный престол.

Но до поры, до незримой черты ненаписанных хроник, будущее все еще имело много путей, и так получилось, что именно Лиза держала в руках ключи от большинства дверок истории. Она могла передумать и составить партию генералу. Прекрасную партию. О, этот человек плевал на условности. Он бы не запер ее, как принц, в загородном имении, стыдясь порочной любви. Нет. Н’гомого запросто посадил бы ее рядом с собой на трон.

Или было можно вернуться к принцу. Завоевать любовь второй раз будет гораздо проще. В конце концов она могла просто сорвать заговор. Причем сорвать одним из нескольких способов, некоторые из которых обязательно приведут к большой крови, а другие не будут замечены никем.

Весь следующий день Лиза провела в раздумьях. Она много раз бралась за перо и бумагу и трижды начинала послание словами «Мой принц…», а еще дважды выводила в заголовке письма обращение «Мой генерал…». Черновики, предназначенные как одному, так и другому монарху, рвались Лизой в клочки и исчезали в огне маленькой кухонной печи. А потом настал час, когда стало поздно предупреждать и того, и другого. История пошла своим чередом.

Анечка лежала на кровати с забинтованной головой. Хотя лечение прошло успешно, бинты она не снимала. Подруга отчего-то стеснялась коротко стриженной головы. Но это, как и бледное лицо, было теперь не важно. Потому что Анечка улыбалась. Улыбалась подруге и всему свету.

Тело Лизы блестело от мельчайших капелек воды, которые она не стала вытирать. Ей хотелось прохлады, и она добилась своего – кожа покрылась пупырышками.

– Трусики, – прошептала озадаченно Анечка. – Это те, что я тебе подарила?

– Последние, – подтвердила Лиза. – Я надела их для тебя.

– Для меня? Что это значит? – удивилась подруга.

Ее удивление не было холодным, возмущенным или презрительным. Она подалась навстречу и обняла Лизу.

– Так хочется тебя погладить, но эти дурацкие бинты…

– Так сними их, – разрешила Анечка.

Лиза принялась снимать бинты, а когда те закончились, не остановилась и взялась за одежду. Благо одежды на Анечке было не очень много.

– Я люблю тебя, глупышка, – сказала она.

– Ты так и не нашла своего принца?

– Мне больше не нужен принц.

Где-то в районе дворцовой площади послышался звон разбитого стекла, крики, лязг железа. По мостовой застучали копыта, донеслись четкие выкрики команд. Легион входил в город. Полки вносили генерала Н’гомого на трон.

У самых дверей ресторанчика прошу его:

– Сыграй для меня.

Слова отзываются восторгом и жаром предвкушения. Его глаза блестят, взволнованно приоткрываются губы.

– Играй. Только ты и рояль.

Он кивает. Да! С этих слов он – мой. Или я – его?

Мы так и не идем в ресторан. Разворачиваемся и быстро, почти бегом устремляемся вверх по Большой Никитской, навстречу людям с мечтательными и одухотворенными лицами. В их ушах все еще звучат хоралы Баха, а в наших сердцах уже… Равель? Моцарт? Скрябин? Я гадаю – что он выберет? Почему-то кажется, что Рахманинова…

Капельдинерша как раз запирает зал.

– Евгения Петровна, я принесу вам ключ завтра, – просит он.

Строгая седая дама окидывает нас скептическим взглядом и вдруг расцветает улыбкой.

– Не позже двенадцати. У третьего курса репетиция.