Ринат Мусин - Любви все роботы покорны (сборник)

По старинным славянским поверьям, перелетные птицы мигрируют осенью в сказочный небесный сад – Ирий, языческий рай предков. Там вечное лето, звенящий воздух, прозрачная ключевая вода, и души светлы и счастливы. Во всех отношениях – приятное место.

Яромиру нравилось ощущать себя птицей. Ловить крыльями упругие струи воздуха, падать камнем и взмывать свечой, дрожа от перегрузок.

Бассейн взбодрил, и арбун подогрел кровь – Яр выбрался из воды, на ходу сорвал с ветки гранат, разломал плод, роняя зерна, нащипал и забросил в рот несколько кроваво сочащихся пригоршней, экипировался и «скакнул» на южную платформу.

Под ногами стелилось зеленое предгорье, чуть дальше в несколько рядов скалился хребтами и пиками Большой Кавказ. Тоже распростертый внизу – станция гравитировала выше, купаясь в даровой энергии радиантных потоков.

Из серо-белого нагромождения камней знакомо высились верблюжьими горбами Эльбрус и, далеко на востоке, Казбек, ближе – крепостная стена Безенги и демонически двурогая, не от мира сего, Ушба. Игрушечные, ненастоящие, протяни ладонь – коснешься пальцем, небрежно смахнешь иней снежных шапок.

Яромир глубоко вдохнул благотворно разреженный воздух неба, вытянул руки вдоль туловища, едва оттолкнулся носками от упругого покрытия платформы и упал навстречу Кавказу.

Небо с радостью приняло его в свои объятия.

Сориентировавшись в течениях, Яр раскрылся – с хлопком наполнились ветром, выправились многослойные перепонки-крылья и торжественно загудел воздух в трубе парус-заборника. Яромир заложил крутой вираж, разогнался почти до двухсот и резко ушел вверх, поднимаясь даже над Ирием.

Голубые пятна бассейнов, тропическая, поддерживаемая климатронами зелень, пилоны вещателей, незаметные с основного яруса. Дом. Но Яромир не думал так быстро возвращаться, повернул к горам – захотелось обогнуть Эльбрус с запада по траверсу и спланировать вдоль Баксанского ущелья. Два часа лёта, затем трудный подъем в восходящих потоках обратно на станцию. Неплохая утренняя прогулка.

Сам Эльбрус Яромира никогда не впечатлял – застывший, безучастный, как и все горы. Нравился восточный склон с его старомодными канатками и мультиуровневыми трассами, уютными кофейнями и шумными интерклубами, оживленный теплыми всплесками человеческих эмоций.

Но до восточного склона Яр не дотянул.

Неудачно свалился в нисходящий поток. Когда пытался стабилизировать положение, отвлекся на запрос озадаченной его отсутствием Лады – «да, летаю», – развернулся крылом под удар бокового ветра. И сорвался в плоский штопор.

Хватило секунды.

Закрутило волчком – до тупой глазной боли, рези в ушах и зубовного скрежета. Яр ощутил, как лопаются сосуды и кровоточат десны от напряжения. Кое-как ему удалость прижать к бокам руки, но свести или хоть согнуть в коленях ноги, чтобы сложить все расправленные плоскости, никак не получалось. Не хватало сил, суставы и связки едва выдерживали нагрузку.

Яромир знал, что система безопасности, если что, активирует защитный кокон и приземлит, как к теще на перину. Ха – к теще, интересно, знала ли Лада хоть что-нибудь о своих родителях? Яр – нет. И нет – никаких перин, Яр упрямо хотел выйти из штопора самостоятельно и даже попытаться после этого сесть на всех парусах, а не на посадочном парашюте.

И радость борьбы имела шанс смениться эйфорией победы – кровь бешено застучала в висках.

Однако надо было чем-то жертвовать – Яромир с трудом дотянулся до замка и отцепил парус-заборник. Последний раз рванув тело вверх, тот хлопнул тканью и умчался с ветром. Наконец удалось сгруппироваться и остановить вращение.

Яр снова лег на поток и осмотрелся. Немного потерял в высоте, остался без подъемной трубы паруса, сильно отклонился на юго-восток. И адреналин все еще бурлил в венах, вдобавок гудело в голове, провоцируя на сумасбродные выходки.

Прямо по курсу оружейным целиком вырисовывалась Ушба – похоже, неспроста взгляд Яромира сегодня уже царапал ее вершины. Высоты должно было хватить впритык.

Данка спустилась со «Столба», прошла по гребню до лагеря, собрала свои пожитки, нагрузила ими старый, едва держащий подушку скутер и потарахтела вниз, в Местиа. Под уклон скутер скользил бодро, иногда зарывался носом и расслабиться не давал. Только докатившись до перевала и небольшого, отражающего небо озерца, Данка позволила себе остановку. Сполоснула лицо, сделала несколько глотков, набрав ледяную воду в ладошку, обернулась, в очередной раз залюбовалась Горой.

Правду говорят: горы – женщины. Прекрасные стервы. Ушба особенно хороша в обеих ипостасях.

Что-то мелькнуло в ее седловине. Поднялся, закручиваясь двумя спиралями, снег – совсем не так, как обычно курятся на ветру горные вершины. Через мгновение вниз поползла, набирая силу, лавина. Эта сторона Ушбы слишком крутая для накопления снега, зато на противоположном склоне сейчас начиналось светопреставление.

Основная масса туристов подходит к Ушбе по леднику – именно с северо-запада. Девушка активировала комм и предупредила Местиа. Спас на линии односложно матернулся и уточнил:

– Ты еще на «Столбе»?

– Нет. Перевал Гуль. Возле озера.

На противоположном конце облегченно, как показалось Данке, и вместе с тем вопросительно хмыкнули. Значит, придется объясняться. Потом. Девушка поинтересовалась, хотя, конечно, отвлекать спасателей от работы теперь не стоило:

– Много там народа?

– Три группы, – вздохнули в ответ, – одна – французская. Давай.

И отключились. Данка перешла было на форум-канал, но там уже фильтровали посторонних советчиков, очищая эфир для координации. Помочь она отсюда на самом деле ничем и никому не могла – да и собственные странности еще не закончились.

Вдруг затрещал воздух, как потрескивает вихревое поле скутера, поблизости начала приминаться трава, и вода пошла рябью – в направлении строго от Ушбы. Данку мягко оттолкнуло в сторону: с небес по крутой траектории ей чуть ли не под ноги грохнулся мужчина в ярком костюме-парусе. Гася остатки инерции, путаясь в стропах полураскрытого парашюта, он кувыркнулся в озеро и замер, распластавшись лицом вниз.

Данка, чертыхаясь, полезла в воду – плечи несчастного начали судорожно дергаться. Подняв кучу брызг, словно резвилась на черноморском пляже, девушка подбежала и перевернула парашютиста на спину, попыталась приподнять, но он встал сам.

Русый, загорелый, высокий, тонкий в талии и широкоплечий. Красавчик. Кроме свежей царапины на щеке и красных в уголках, из-за лопнувших капилляров, глаз – никаких видимых повреждений. И он радостно смеялся, а вовсе не бился в конвульсиях. Осмотрев разбитый комм на запястье, парашютист вытряхнул из него воду и беззаботно пожал плечами.