Валентин Сычеников - Перчик

Валентин СЫЧЕНИКОВ

ПЕРЧИК

Фантастический рассказ

Валерка жил чуть ли не в центре города, хотя и в старой дощатой хибаре, давным-давно намеченной под снос. В домике был тесный, темный и запущенный коридор в несколько шагов, куда выходили двери четырех комнатушек. Когда-то здесь было весьма шумно. Но так как жилье во всех исполкомовских документах уже не первый год числилось не только освобожденным, но и снесенным, предприимчивые соседи, побегав по адвокатам, потыкав кому надо справками о сносе, постепенно перебрались в более цивилизованные квартиры, заполучив по двенадцать квадратных метров полезной площади на каждый прописанный в семье нос, балконы и прочие современные удобства. Только Валерка не торопился. Нет, он был совсем не против прочных железобетонных стен, благоустроенных кухонь и санузлов. Просто шуму и суетливости он предпочитал спокойное тихое одиночество, в котором и оказался после того, как умерла мать и перебралась к новому мужу третья Валеркина жена.

Да, с женами Валерке откровенно не везло. С тех пор, как ему исполнилось двадцать три года, они регулярно появлялись в его жизни каждое четырехлетие. Духовно-физиологический ли цикл Валерки имел такую протяженность или именно столько времени нужно было, чтоб одиночество ему все-таки надоело, но это было так. Закономерным оказалось и другое. Каждая следующая женщина, родив ему очередного ребенка, исчезала ровно через год, конечно, с дитем. Наверное такого срока женам доставало, чтобы убедиться в полной никчемности спутника жизни.

Хотя, это еще как сказать... Никчемность - это с их точки зрения. С Валеркиной же - как раз наоборот.

Начать с того, что сам он причислял себя к интересным и, главное, нужным обществу людям - деловым, вдумчивым, ищущим... Справедливости ради надо отметить, что многие знакомые, хотя и не абсолютно сходились в такой оценке, но считали его в общем-то весьма даже неплохим парнем. Был он начитан, общителен, временами даже деловит, почти не пил (разве что пиво), курил - чем угостят или что под руку попадется, в еде был непривередлив. Трудно сказать, насколько он мог быть полезен, но уж безвреден - это точно. Некоторые, правда, полагали, что он лодырь. Но это было совсем не так. Просто преобладающей в его натуре была склонность к наблюдениям окружающего мира и размышлениям по поводу его устройства. Изменить же его - это устройство - Валерка отнюдь не торопился и этим, возможно, выгодно отличался от многих своих сверстников.

Да, Валерка мало вмешивался в окружающий мир. Но наблюдать его, анализировать был воистину неутомим. Он, например, мог часами следить за тем, как бегут волны по воде или, скажем, вьются бабочки вокруг лампы. И в эти часы напряженных размышлений-наблюдений сбить его с толку каким-либо прозаическим делом было совершенно невозможно. Знакомые, как анекдот, рассказывали даже такой случай.

Как-то Валерка пришел в гости к одному своему товарищу. А у того невесть откуда появилось на стене изображение двенадцатирукого Будды.

- Надо же... - произнес Валерка заинтригованно, взглянув на индийского бога. - Зачем ему столько?..

Все, а там оказалась довольно пестрая компания, непочтительно пропустили эту фразу мимо ушей. Занимались своим делом - пили, курили, болтали... уходили и приходили... Наконец, разошлись. И через трое суток у хозяина остался только один гость. Когда ему деликатно, но недвусмысленно напомнили, что, дескать, "пора бы и по домам", Валерка спорить не стал. Но уходя, уже в дверях он озабоченно буркнул:

- Знаешь, старик, десяти рукам я, кажется, нашел применение, а вот еще две куда деть?..

Тяга Валерки к анализу действительности надежно подкреплялась обширностью его знаний. К тридцати пяти годам за его плечами уже было три вуза.

Дневной биологический он оставил на втором курсе. Валерку очень заинтересовала предложенная там программа, но не устраивали лекции. Знания, полученные за первые полтора года, неумолимо потянули к анализу. Валерка двинулся в библиотеки, зарылся в кучи книг... Как выяснилось в конце четвертого семестра, когда его представили к отчислению за неуспеваемость, премудрости, выуженные из толстых фолиантов, не имели ничего общего с вузовской программой. Когда же ретивому студенту предложили кое-что досдать, он понес перед экзаменаторами такую - по их разумению - чушь, что они разбежались. Догнать их Валерка не смог. Вернее, он не стал этого делать, гордясь сохраненным за собой полем боя. А поле это было настолько изумительно, что тут же предложило новые предметы для тщательного рассмотрения, а отлаженная в стране система высшего образования - новые учебные заведения.

Нет, Валерка не был столь меркантилен, чтобы стремиться к диплому. О "поплавке" он вообще не думал в силу полного отсутствия тщеславия. Просто тут и там на его пути попадались вывески институтов, университетов, академий, объявления о наборах прямых и дополнительных. И Валерка сдавался. Тем более, что он быстро усвоил преимущества заочного обучения.

Увы, учебным заведениям с Валеркой не везло. Участь первого постигла и факультет психологии, и филологический... Тем не менее, к описываемому времени Валерка вникал в мир весьма глубоко, разглядывал его во всех аспектах. Своими наблюдениями он щедро делился с окружающими, невзирая на их возрасты, ранги, убеждения. Может быть поэтому последняя жена, уходя, и бросила ему оскорбительное: "замучил".

Но в том-то и дело, что как раз мучить Валерка никого не собирался. Ему вообще ни до кого не было дела иначе, как в смысле изучения да обмена мнениями о результатах.

В итоге такого образа жизни друзей у Валерки было раз-два и обчелся, приятелей - тьма. Хотя и в этих он нуждался совсем не всегда. Исследователь мог сутками сидеть совершенно один в своей комнатухе, благо позволяло место работы, на которое Валерка попал наконец закономерно, как шарик, закатывающийся в лунку. Он сидел, поглядывая в окно либо на потолок, полистывал книги - от Свядоща до Се Линъюня, - натасканные из библиотек. А поскольку и в выборе собеседников он был непритязателен, то в часы острой необходимости таковых с успехом мог заменить хоть водопроводный кран, хоть, например, перчик, который рос на подоконнике. Последний, правда, был предпочтительней - все-таки живой.

Появилось растение в Валеркиной обители случайно. После ухода очередной жены все цветы в очередной раз завяли, открыв в горшках удобные вместилища для никому не нужных мелких предметов, окурков, и проч. Кто-то из Валерких приятелей, не найдя мусорника или пепельницы, вывернул карман в осиротевший цветочный горшок и вместе с крохами табака ссыпал туда несколько зерен красного стручкового перца. Одно из них выжило, несмотря на явно неблагоприятные условия. На появившийся росток Валерка нечаянно бросил взгляд во время очередных размышлений о таинствах природы. Зелененький листочек - единственный в жилье - привел хозяина в подлинный восторг. С тех пор Валерка не только заботливо ухаживал за крепнувшим растением, но и вел с ним долгие откровенные беседы. Их искренность и воодушевленность и привели, очевидно, к чуду.