Антон Краснов - Леннар. Тетралогия

— Вот как, старик, ты угостил своего иерарха, — наконец сказал он, — ну что ж… Я не буду ни разбирать твоих слов, ни наказывать за них. Потому что ты близок к истине. Да! Смерть прежнего Стерегущего, да лелеет его ладонь Ааааму, имеет прямое отношение к нашему делу. Точнее, тот, кто приблизил эту смерть!!! Он поднял руку, и двое Ревнителей в алых плащах с лиловыми каймами, боевых цветах храмового воинства, ввели тучного босого человека, нечесаного, с отросшей уже щетиной. Моолнар взглянул на него и тотчас же понял, что перед ним тот самый человек, которому по воле жреца Алсамаара была оставлена жизнь. Босой!.. Тучный, с отросшей уже бородой!.. Моолнар, невзирая на резкую боль, вскочил. Да! Он признал этого человека. Как признало его и высокое храмовое собрание жрецов. Даром что не видело его вот уже несколько лет. Еще бы они не признали этих характерных закругленных черт, этого щедрого разворота плеч и чуть шаркающей походки!.. Бывший любимец всего Храма, за исключением разве что нескольких законченных мракобесов и нелюдей, в незавидном же виде предстал бывший старший Толкователь брат Караал перед своими былыми собратьями!..

Да, это был именно он, исчезнувший уже много лет назад жрец Храма, повинный в смерти служителей Храма и, быть может, даже самого Стерегущего.

Он и никто иной.

На его левой ноге (по плитам тянулся кровавый след) был защелкнут ржавый браслет с тремя оранжевыми полосами и буквами Б, Е, В: «Бунтовщик, Еретик, Вор». Браслет, который надевали пленным бойцам Леннара.

— Караал!.. — ахнуло собрание.

— Караал, — повторил и Стерегущий Скверну. — Узнали. Подведите, подведите его ближе. Да, да, это Караал. В армии Леннара, впрочем, он не мог зваться Караалом, а вот мы, учитывая его старые заслуги, можем называть его прежним именем. Заслуги у брата Караала, конечно, своеобразные, без сомнения, угодные Илдызу, его нынешнему господину: к примеру, убийство одного из Цензоров, разгром и поджог храмовых покоев, подозрение в самой черной ереси, а также прямое подозрение в убийстве прежнего Стерегущего Скверну, моего незабвенного предшественника. И вот теперь мы находим брата Караала в рядах Леннарова воинства. Нечего сказать, интересная жизнь у него, можно позавидовать!

Караал остановился и молча смотрел себе под ноги. Верно, его заинтересовала одна из плит, и он принялся тыкать в нее большим пальцем левой ноги с таким сосредоточенным видом, как будто в зале не существовало никого и ничего, кроме этой плиты.

— Он был пленен в бою у одного из так называемых проклятых мест, — продолжал Стерегущий Скверну, брат Гаар, — и пробыл в Храме вот уже шесть восходов. С ним немного повозились, порасспросили. Оказалось, что в армии мятежников он состоит уже весьма прилично, доблестно воюет под именем Курр, по прозвищу Камень. Это, наверное, за особую стойкость, — с ноткой насмешки добавил Стерегущий Скверну, — впрочем, у нас в каземате он особой стойкости не выказал. Хотя обращались с ним до сих пор, можно сказать, почти нежно. Учитывая прежние, — он нажал голосом на это слово, — заслуги новоиспеченного Курра Камня, — мы пока что не применяли к нему допроса с особым пристрастием. Но даже без оного допроса мы сумели выжать из него, новоиспеченного Кура Камня, кое-какие весьма важные сведения. Говори, Караал!

— Что я должен говорить? — глухо вымолвил тот, и те, кто знал веселого, жизнерадостного Толкователя Караала прежде, поразились, какой у него надорванный, старческий голос. — Задавайте вопросы.

Поднялся один из жрецов, высокий, тучный, с широким тяжеловатым лицом и умными, проницательными глазами.

— Ты что, в самом деле, Караал, воевал в армии Леннара?

— Я воевал в армии своей королевы, законной властительницы, — ответил тот, и в его тоне не было и намека на насмешку, которой щеголял Толкователь Караал в пору своего пребывания старшим Толкователем ланкарнакского Храма.

— Но ты присягал на верность Храму!

— Я не могу стоять за Храм, если его дело неправо.

— Неправо?! — вставая, проревел Моолнар. — Значит, ты, брат Караал… то есть подлый Курр по кличке Камень, хулишь Храм? Ты, нечестивый бунтовщик, перебежчик, предатель?…

Караал поднял голову и оглядел собрание жрецов светлыми, неожиданно спокойными глазами. Его небритое широкое лицо чуть тронулось короткой судорогой. Губы еле шевельнулись:

— Кого же я предал?

— Хррррам!!! — прорычал Омм-Моолнар. — Храм и богов, которым мы возносим молитвы… и самого светлого Ааааму, чье истинное Имя неназываемо! Святую Чету…

— Будет перечислять мне всех богов, — оборвал его Караал так свободно, как если бы Омм-Моолнар, а не он сам был пленником. — Я знаю их гораздо тверже твоего, старший Ревнитель Мо… — Он внезапно осекся на полуслове и, откинувшись назад, упал бы, не поддержи его двое стражников. Изо рта его потянулась струйка крови.

Гаар простер руку, словно призывая всех присутствующих в свидетели тому, что сказано и сделано, и провозгласил:

— Вот как заговорил, негодяй. А как только я отдал приказ отвести его в застенок, чтобы с помощью инструментов правды выбить из него все, что требуется, храбрый Камень завыл и немедленно рассказал нам много интересного. Правда, для пущего чистосердечия пришлось опоить его напитком истины. [17] По всей видимости, под «инструментами правды» уважаемый Омм-Гаар имеет в виду пыточные принадлежности, а под «напитком истины» — наркотический препарат в питье, ломающий волю допрашиваемого. Жрецы всегда мастера на такие противоеретические штучки!

Бывший брат Караал, мертвенно-бледный, чуть пошатываясь и поводя вокруг себя блуждающим взглядом, выдавил:

— Конечно, у вас масса способов развязать язык. Испытываемому даже не обязательно что-то говорить, чтобы из него выкачали сведения. Мне… мне, как бывшему Толкователю, все это прекрасно известно.

— Вам известно еще многое, почтенный, — сказал Омм-Гаар, явно глумясь, — и все это вы немедленно расскажете нам. Насколько я понял, вы знаете способ ПОДНЯТЬ владычицу Аллианн!

Караал опустил голову. Под взглядами всех священнослужителей, скрестившихся на нем, мог бы расплавиться свинец. Караал, не отрывая взгляда от мраморного пола, проговорил:

— Если я скажу, что все это не так, все равно до копаетесь… Знаю, все вытрясете. Я скажу… да, скажу. Я МОГУ поднять светлую Аллианн. Но есть ли в этом надобность?

Караал верно нащупал нерв этого разговора. Он понял, что среди самих жрецов и Ревнителей есть разногласия: все-таки в теме фигурирует важнейший, незыблемейший символ веры, место и имя, священные для каждого верующего в Ланкарнаке!.. Караал продолжал все тем же хриплым, надорванным голосом: