Константин Бахарев - Диссертация

А если я его заложу, тогда он однозначно сядет, и мать тоже умрет, зато меня оставят на службе, а глядеть косо станут, а я в любом случае сопьюсь. А не заложу, он меня зарежет, размышлял грустный техник-криминалист. Не выдержав, Озеров позвонил брату.

— Все гуляешь? — мрачно спросил он. — Совесть не грызет тебя? За Эльвиру-то, а?

— Опять нажрался, — услышал в ответ заботливый старший брат. — Какую еще Эльвиру ты имеешь в виду? Которую убили этой весной?

— Да! — рявкнул Озеров.

— Она ко мне подкатывалась несколько раз, но я с ней двух слов не сказал, — ответил Игорь. — И переживать из-за того, что если бы я на нее внимание обратил, а она от этого жива бы осталась, я не собираюсь. Жалко, конечно, чисто по человечески, но и все.

Техник отключил телефон и пошатываясь, побрел к бару.

— Вот сволочь, — думал он. — Тут трясешься, как припадочный, а ему жалко всего-навсего.

Но Озерову даже понравилась позиция брата, абсолютно спокойно реагировавшего на убийство. Какой молодец! Ему палец в рот не клади. Завалил девчонку и хоть бы хны. Нет все-таки справедливости на свете, отметил техник-криминалист. Если бы он не пошел работать в полицию, то Игоря бы арестовали, а он бы попереживал и все. А сейчас ходи и трясись. Кстати, вчера в лаборатории старший эксперт на него так пристально посмотрел, может, знает чего? Надо Игорю будет сказать, чтобы завалил этого старшего эксперта.

Озеров набулькал в высокий стакан виски, подумал, добавил туда коньяку, широко хлебнул спиртовой смеси, захихикал и уплелся в свое кресло.

— Всех зарежем, — подумал он, расслабляясь. — Пока не узнали ничего. Всех надо зарезать. И можно будет спать спокойно, не дергаясь.

Трапонов Эдик врубил «Полет валькирии». Волны музыки накатывались из девяти динамиков, сталкивались посреди комнаты и выплескиваясь на улицу сквозь полураскрытое окно, расшатывали стекла и рамы.

— Люблю запах крови по утрам! — заорал Эдик, снимая с себя синюю майку. — А-а-а-а! Кайф! Сегодня его посадят! Навсегда! А-а-а-а-а!

Он скомкал и кинул майку на пол.

Эдика переполняло торжество, радость и счастье. Он прямо чуял это счастье. Оно пахло свежей кровью, потом и экскрементами. Запахами страха людей, которых он убивал. Трапонов прибавил громкости. Валькирия опахнула его своими волосами.

— Рыжая фрау! — вопил Эдик. — Это все для тебя!

Его взгляд остановился на экране телевизора. Судьи переговаривались между собой, совещаясь перед оглашением приговора за убийство Эльвиры Босуорт. Эдик с нетерпением ожидал самого главного момента. Он ждал его с весны, с самого убийства девушки. Невинный человек, подчиняясь закону, навсегда исчезнет из жизни людей, а Эдик станет выслеживать очередную жертву.

Трапонов вспоминал, как он колол острым кинжалом эту симпатичную девчонку. При втором ударе нож застрял в ребре. Эдик сильно дернул кинжал на себя, при этом визжащая Эльвира рухнула ему на грудь. Потом он взял сумочку и вытащил из нее деньги. Пускай сыщики считают, что здесь убийство с ограблением.

— Эльвира, — прорычал он. — Какое у тебя было красивое имя!

Сейчас он ожидал, кого отправят на бессрочную отсидку в северную тюрьму. Это уже не первый клиент, который расплачивался за кровавые похождения Трапонова. Эдик вытащил из ящика стола толстый альбом с газетными вырезками. Вот, его первое убийство. Женщина-домохозяйка из столицы. Ей он пробил голову молотком. Потом последовал нечаянный попутчик. Ему Эдик воткнул толстое шило в висок и выбросил на обочину. Всего Трапонов числил за собой шесть трупов.

Вдруг он выключил музыку и торопливо спрятал альбом обратно. А если его найдут?! Если узнают, что это он убивает людей в разных частях страны? Его самого тогда упекут в тюрьму навсегда!

Он не сможет никого убить и снова вдыхать запах смерти. Эдик боязливо глянул в телевизор. Ему показалось, что судья посмотрел прямо ему в глаза. А пластиковый шарик уже крутился по доске. Эдик задрожал, он увидел, как жребий остановился в ямке под буквой «Т».

— Нет, нет, нет! — закричал Эдик и схватив со стола кружку, бросил ее в экран. — Нет, меня нельзя! Надо другого! Другого надо в тюрьму!

Он упал на пол и стал биться об него головой. Руками Эдик крепко вцепился в мохнатый ковер и колотил по нему лбом.

Вдруг он остановился.

— А если больше никого не убивать, — подумал он, ощупывая горячий лоб. — И не надо будет бояться, что меня найдут. Но нет. Не получится. Кто же тогда станет убивать людей?! И не надо бояться, меня все равно не найдут.

Эдик залез в кресло и включил «Времена года». Ласковая негромкая музыка успокоила его, он свесил голову на грудь и заснул. По треснувшему экрану телевизора медленно сползали остатки кофейной гущи из разбившейся кружки.

— У тебя есть возможность спасти жизнь невинному человеку, — инспектор криминального отдела наклонился к Максиму Абашеву, прикованному к столу. — Слышишь, парень, пока судьи читают дело. Осталось полчаса. Не бери страшный грех на себя. Ведь кто-то невиновный в убийстве Босуорт сейчас пойдет в тюрьму. Сознайся. Ведь мы знаем, и ты знаешь, что это ты ее убил. Нужно твое признание. Облегчи совесть, ты же любил ее, парень.

Максим опустил голову и разглядывал свои скованные ржавыми наручниками запястья. Около года он сидел в доме первичного ареста, находясь под подозрением в убийстве девушки. Но прямых доказательств у полиции не было, а сам Максим ни в чем не сознавался. Немногие косвенные улики говорили о том, что он раньше встречался с Эльвирой, сильно ее любил и узнав, что она намерена его бросить, прислал ей несколько угрожающих писем. В них Максим предлагал девушке вместе выпить яду и умереть молодыми и красивыми. Кроме того, он назначил ей свидание в загородном парке. И он же первым нашел труп Эльвиры.

Полиция вцепилась в эти сведения и терзала Абашева. Поскольку дело было громким и у всех на виду, его не пытали, и даже не били, соблюдая закон. Народ разделился на сочувствующих Максиму и обвинителей. Около тюрьмы постоянно проходили митинги. На них то кляли бездушных и бестолковых стражников, то просили отдать им на расправу арестованного. Максим на всех допросах молчал.

Сидя в камере, он ни с кем не общался. Даже подсаженным к нему под видом мелких жуликов высокограмотным психологам не удалось его разговорить.

Лежа бессонными ночами на жестких вонючих нарах, Максим постоянно вспоминал тот майский день.

Тогда он медленно шел по улицам Сосновы и размышлял, как бы ему поступить. В кармане лежали деньги — пять тысяч рублей. Сумма громадная, Максим скопил ее за год и намеревался потратить на свадьбу и путешествие вдвоем с Эльвирой по южным морям и зеленым веселым островам.