Дмитрий Тарабанов - Кто не был съеден

Дмитрий Тарабанов

КТО НЕ БЫЛ СЪЕДЕН

Рассказ-натфантасмагория

Медленно, но уверенно переставляя ноги, Он идет по плоскости эклиптики. Шаг за шагом, даже не задумываясь, что каждую секунду миллионы микромышц его тела - каждая размером с земную секвойю - сокращаются, потребляя уйму энергии. Мир кругом, испещренный неисчислимым множеством светящихся искорок, настолько иллюзорен, что поверить в его реальность практически невозможно. Да и не хочется. Важно другое: Он наконец-то выбрался. Покинул пределы Матушки-Земли, нащупал твердь небесную, принял полагающиеся масштабы и - вперед! Главное - знать как, знать зачем. В конце концов, это не сложно: бери и шагай. Остальное - сноровка, скорость, ширина шага - придет. Звезды кажутся еще меньшими, но их количество, открывающееся Его взору в полной мере, внушает доверие/опасение/отвращение. Он мысленно представляет непростой путь к ним, измеряя его шагами, и голова Его идет кругом. Звездная сфера вокруг начинает бешено вертеться, и точки-огоньки сливаются в яркие полосы, какие обычно пересекают небо августовской ночи, оглашая падение метеорита. Сейчас они для Него - не больше песчинки, какими кишит старый чулан. Он мысленно сравнивает их с громадиной Солнца, покоящегося подле, представляя их реальные размеры. Воображение его строит страшные картины. Звезды, как полчище прыщей на гладком до черноты теле Вселенной, отполированном вечностью со времен Планка, выказывают ее зрелость. Он думает, сколько дерьма покоится за каждой нахальной звездочкой, и как сильно стоит надавить, чтобы шар плазмы взорвался всплеском ионизированного гноя, сжигающим на своем пути все, прозванное человечеством "тремя агрегатными состояниями вещества". Вещество... Как красиво это звучит! Субстанция... Насколько грамотно! Дерьмо... Кощунство? Миллионы, десятки миллионов светлых голов рвут свои синапсы-нейроны над проблемой бытия, выискивая способы покинуть колыбель человечества ради новых пристанищ, изобилующих свежими единицами протоплазмы. То, что они именуют "краеугольным камнем современной науки" ничто иное, как квинтэссенция заблуждений человеческой логики. А ведь все до боли просто: нужно просто проткнуть пойнтоидный шарик иголкою поострее и надрываться от хохота, стоя подле и наблюдая за тем, как все изгнившие за время Хаббла внутренности, все скрытое от человеческого глаза красивой матовой оболочкой, что лицезрели миллиарды сменяющихся поколений на Матушке-Земле; все, находящееся за кулисами энтропии и тонкой подстройки вселенских макроструктур, вываливается, вылетает с пронзительным свистом, выплескивается наружу. Только тому, кто осознает всю ужасающую реальность Вселенной, она открывает свои сверхсветовые, кривопространственные и массово-константные барьеры, позволяя покинуть Великую Лечебницу, вынужденную держать остальные миллиарды гадящих друг на друга и восхищающихся глубиной этого замкнутого процесса людей. "Кто не был съеден, тот сгнил".1 Он стал первым, кто осознал это. И последним. Позади Него полыхает Земля. Это Он ее поджог, воспользовавшись обыкновенной зажигалкой и карманным дезодорантом. Алое пламя не в силах вырваться за пределы атмосферы, но это создает аналог колоссальной газовой камеры, внутри которой не выживает никто. Субстанция... Ей-богу, смешно! Хохот Его, вырывающийся из автосинтезирующих кислород легких, заставляет тонкие струны гравивзаимодействий дрожать, звезды чуть не вываливаются из своих дырок, как триллионы затычек, вогнанных в одну большую гипертрофированную задницу. Кто раньше, до него, мог догадаться, что Вселенная есть ничто иное, как Абсолютная Задница, звезды - прыщи на ней... нет, это прыщи-анусы в пенистой структуре пространства-времени. Он делает очередной шаг по невидимой тропе, подхватывает облачный шар Венеры, неторопливо катящийся мимо, обнимает рукой вдоль геодезической орбиты, вонзая руку в ее сверхплотную атмосферу и прорывая верхний слой литосферы кончиками давно не стриженых ногтей. Он расчесывает пятерней облака на его поверхности, достает из кармана брюк кольт, приставляет дуло к планете и стреляет в упор. Пуля пронзает массивное тело, разрывает по линии одного из великих разломов, превращая Венеру в крошащееся месиво. Он с омерзением отталкивает шар, мгновенно смещающийся с орбиты, и смеется пуще. Внезапная догадка лишает его речи, оставляя в сознании одинокий истерический смех: Вселенная - извращенка. Если питание посредством задницы - коллапс "черных дыр" - не извращение, то что это в таком случае? Разновидность капрофагии? Не похоже. Хуже. Всего несколько шагов отделяют Его от громадины Солнца. Он прекращает смеяться, закусывает губу, разгоняется и совершает огромный прыжок, в четверть астроединицы, оказываясь точно перед вздрагивающим отцом. Его недавно начищенные туфли, слегка припорошенные космической пылью, отливают золотым блеском в свете беснующихся протуберанцев. Силовое поле, генерируемое Его эпителием, не позволяет человеку мгновенно сгореть. И они стоят, разглядывая друг друга, как грейпфрут и таракан. - Ты, наверное, надеешься, что Я сию же минуту паду пред тобой на колени и покорно проговорю: "Вселенная, я существую!"? - спрашивает он, невзначай прикрывая ладонью черное пятно, обозначающее дикий солнечный вихрь. - Вот и ошибаешься. Я разочарован. Нечего меня кормить боле северными сияниями и солнечными затмениями, кольцами Сатурна и огненным ливнем леонидов, двухвостой бестией Хайла-Бопа и бронзовым полнолунием. Я вырос. И пришел отомстить. Солнце дрожит всем телом. - За что? - спрашивает звезда-прыщ-анус. - За халтуру, - отвечает Он и плюет во вселенскую топку. Плевок медленно покрывает гранульную поверхность звезды, расползаясь подобно раковой опухоли, обволакивает могучий шар со всех сторон. Протуберанцы больше не ласкают вакуум, не в силах вырваться за пределы амилазно-мальтазной пленки. Он обхватывает большую, в сотни раз превосходящую Его в размерах, затычку, прижимает к себе, постепенно, не без наслаждения, впитывает ее плазменную массу, вплоть до всего, созданного ею за последние миллиарды лет в радиусе Солнце - Оорта. Он невиданно растет, обгоняя праотца человечества в сотни раз. Он смотрит на приблизившиеся ранее далекие звезды, любуясь переливами цветов видимых невооруженным глазом галактик. Теперь до них - несколько шагов. Но Он не спешит. На месте затычки осталась дыра. Дырочка. Он неторопливо расстегивает ширинку, достает взмокший, напряженный до предела член, не на много превосходящий диаметром прежнее светило, сладострастно облизывает обветренные губы, смачивает в слюне палец, натирает блестящую в свете космических фонарей головку - и осторожно, придерживая одной рукой, вводит член в отверстие галактического ануса, раздвигая уродливые бедра Вселенной. Дерьмо встречает его плоть мягким теплом. "Кто не был съеден, тот сгнил..." Если не Он, то кто же не даст Вселенной сгнить окончательно?