Владимир Малов - На солнце ни облачка

Да и в самом деле, изменить он ничего не мог. Случилось то, что случилось. Оставалось только ждать, что последует дальше.

И даже вдруг стало интересно, что будет происходить в дальнейшем и как маленький человек по имени Гирн будет им, Веней, руководить.

А также в чем, собственно, состоит его необыкновенное предназначение.

Похоже, маленький человечек уловил перемену, произошедшую в Вене. Он вдруг подмигнул, широко улыбнулся и добродушно молвил:

— Ну вот и хорошо! Мы привыкнем друг к другу. Обещаю: жизнь твоя переменится. Только не задавай сразу много вопросов. Все узнаешь постепенно.

И все-таки Веня задал еще один вопрос. Вернее, повторил тот, что уже задавал, и на который не получил ответа:

— Кто ты?

Маленький человечек не дал ответа.

Решившись, Веня осторожно протянул к нему руку. Гирн вновь так и расплылся в улыбке. И после нее Веня даже не удивился тому, что его рука свободно прошла сквозь маленького человечка, как сквозь воздух.

Гирн улыбнулся еще шире.

Веня отдернул руку.

— Ну, пока все! — сказал Гирн и сейчас же исчез.

Больше в тот вечер он не объявлялся. И появился только утром, когда Веня сел за руль, чтобы отправиться на работу.

Отпуск закончился. Впереди были рабочие будни.

А вдобавок его ожидала таинственная, непонятная деятельность, которой будет руководить этот маленький человечек, в данный момент стоявший на переднем сиденье и державшийся руками за торпеду.

И некие перемены в жизни, обещанные этим человечком.

В конце концов Веня преодолел злополучный Щукинский мост, до отказа забитый едва ползущими автомобилями. Еще через полчаса добрался до офиса, где размещалась редакция еженедельника «Вольный вечер». Когда припарковался у подъезда, маленький человек, словно потеряв интерес ко всему, что будет происходить с его подопечным дальше, скрылся в часах.

Поднявшись на второй этаж, Веня сейчас же лицом к лицу столкнулся со стремительно двигающимся по коридору Эдуардом Борисовичем. Хозяин, добрый молодец почти двухметрового роста, как всегда был в дорогом костюме, элегантном галстуке и распространял вокруг себя запах хорошего мужского парфюма.

Было видно, что появлению Вени он очень обрадовался. Это означало только одно: компьютерному верстальщику предстояло много работы.

— О, Вениамин Михайлович! — воскликнул хозяин, плотоядно сверкнув глазами за стеклами очков в модной оправе. — С приездом! Как отдохнул? Что Испания?

Веня собрался было ответить, но хозяин «Вольного вечера», похоже, этого не ждал. Наскоро пожав своему компьютерному верстальщику руку, он продолжал говорить сам.

— Макет готов. Тебя только и не хватает. А потом мы тут еще затеяли… ну, в общем, скоро узнаешь. Давай, действуй.

Выпалив все это, хозяин мгновенно исчез в своем кабинете. Веня вздохнул: Эдуард Борисович был Эдуардом Борисовичем. Ему всегда было некогда, у него была тысяча дел, и к ним постоянно прибавлялись новые дела, в которых самым деятельным образом всегда приходилось участвовать его сотрудникам.

Издали был слышен сухой стук клавиш: кто-то из сотрудников, сидя за компьютером, быстро-быстро создавал текст очередной заметки. Где-то в конце коридора были слышны возбужденные голоса и смех.

А из открытой двери отдела культурных новостей доносился усталый голос заведующего отделом Вадима Николаевича, который выговаривал:

— Лина, ну сколько можно! Вот теперь вы написали, что композитора Чайковского звали Петр Васильевич.

Проходя мимо, Веня бросил взгляд в комнату. Дело было обычное: Вадим Николаевич распекал свою сотрудницу Лину, носившую сложную двойную фамилию Заныкина-Сидорова. За прошедшие две недели в редакции, похоже, ничего не изменилось.

Монолог заведующего отделом был долгим и страстным, причем накал его все возрастал:

— Ну, как же так, Лина! Ведь ошибка на ошибке. Вы бы хоть в энциклопедию иногда заглядывали. В прошлом своем материале вы поведали, что Пикассо жил в восемнадцатом веке. Хорошо, я вовремя исправил, а то ведь на теперешнюю корректуру надежды никакой. Как можно относиться к своим обязанностям столь пренебрежительно? Или вам все равно, что о вас подумают читатели, коллеги, я, наконец?

После короткой паузы заведующий отделом перешел на обобщения:

— К сожалению, вы не одиноки, общий уровень журналистики падает на глазах. Пустозвонство и разгильдяйство, если называть вещи своими именами.

Заныкина-Сидорова, бойкая, шумная и не очень юная женщина, мнившая себя неотразимой красавицей, умницей и безмерно талантливой журналисткой, ерзала на стуле и в ответ только глуповато хихикала. Веня, как и некоторые другие в редакции, знал, что на деле она была в высшей степени неорганизованным и легкомысленным существом, наделенным непомерным апломбом, амбициями и тщеславием.

Когда ее непосредственный начальник доходил до крайности, то уже был не в силах удерживать переживания в себе, и поэтому все в редакции знали, что в первозданном виде журналистская продукция Заныкиной-Сидоровой представляла собой явление уникальное. Точных дат, цифр, имен, подданств, профессий, географических названий и многого другого для нее попросту не существовало.

Так, например, Веня был в курсе, что знаменитый прусский барон Карл Фридрих фон Мюнхгаузен в интерпретации Заныкиной-Сидоровой как-то оказался английским лордом. Город Новый Орлеан — Нижним Орлеаном. А известный всем Владимир Вольфович — Владимиром Вольфрамовичем…

Почему так происходило, можно было только предполагать. Возможно, в процессе изготовления своих текстов Заныкина-Сидорова пребывала в прострации или размышляла о чем-то ином, безмерно далеком. Этим же можно было объяснить безумное количество опечаток, неизменно сопровождавшее очередное произведение.

Еще Веня знал, что Заныкина-Сидорова очень любила вставлять в свои тексты красиво звучащие или просто невзначай вошедшие в моду слова, значения которых сама она зачастую не знала — саммит, брифинг, мундиаль, ротейро и тому подобные.

Подняв на Венины шаги голову, Лина ему подмигнула и тут же состроила страдальческую гримасу.

— Привет, Городков! — крикнула она, явно радуясь возможности хоть чем-то прервать монолог заведующего отделом. — Ты в Испанию, говорят, съездил? Ну, как? Поговорим потом? Я в Испании уже четыре раза была. Или даже пять. И в Португалии тоже, она там где-то рядом.

Тут же зазвонил мобильник, висевший у нее на шее. Заныкина-Сидорова схватилась за него, как за спасательный крут, и затараторила без остановки, не обращая больше внимания ни на Веню, ни на своего непосредственного начальника. От этого Вадим Николаевич распалился еще больше и перешел на обобщения уже государственного масштаба: