Виктор Тарасов - Повести и рассказы (-)

- Я помню, мы договаривались. Здесь у меня полуденный зной, горячий ветер со стороны пустыни, похоже, что засуха. А у тебя? Прием.

- А у меня холодный дождь как из ведра. Найду дупло и засну. Прием.

- Прощай, Плотин. Не буду тебе мешать. Связь кончаю.

- Прощай, Марк, желаю тебе успеха. Конец.

Тысячи миль снова встали между ними.

Марк стал спускаться с холма на дорогу.

Марк привык, что первыми на окраинах его встречают собаки. Эти голодные злые бестии доставляли ему много хлопот. Но здесь собак не было, и это было странно. Кругом было пусто, он вкатился уже на улицу, но не видел еще ни одного человека.

Но город был обитаем, Марк заметил, что из-за угла на него глянули с любопытством черные глаза, а потом мелькнуло платьице.

Испугавшись, девочка убежала. Дети вначале боялись его, но быстро привыкали. То, что первой его встретила девочка, а не собаки, был хороший знак.

Он медленно катился по улице, заглядывая в окна. Занавески шевелились; за ним следили.

В одном из домов, мимо которого катился Марк, открылась дверь, и на дорогу вышел высокий бородатый мужчина с двустволкой в руках.

Он встал, широко расставив ноги, не пропуская Марка. Мужчина невозмутимо курил самокрутку и смотрел на Марка сверху вниз, не говоря ни слова. Мятая шляпа и борода мешали видеть его лицо. Ружье лежало у него на полусогнутой руке дулом прямо на Марка. От черных зрачков стволов, смотревших на него, у Марка озноб прошел по спине. Он смотрел мужчине в лицо, пытаясь понять, что тот задумал. Скрытая от него работа мысли совершалась сейчас под этой мятой шляпой. Решался вопрос: жить ему или не жить. Так думают, наьэрное, тратить патрон на взбесившуюся собаку или прибить ее палкой? "Нужно что-то сказать",- подумал Марк, но слов не находилось.

Внезапно мужчина изменил позу. Он сплюнул и медленно удалился, довольный произведенным эффектом.

Марк перевел дух и покатился дальше.

Вскоре он был на небольшой площади. На ней никого не было, только куры копались в мусоре около разбитого фонтана. Здесь были все административные здания города: почта и полиция в деревянном сарае, кабак в подвале каменного здания с разрушенными верхними этажами. Марк должен был немедленно по прибытии в любой населенный пункт отметиться в полицейском участке. Но на почте-полиции висел замок, и он направился к кабаку. Остановился, посмотрел на вывеску, на которой изза ржавчины не было возможности ничего прочесть, на небо через пустые проемы окон верхних этажей и решительно толкнул дверь.

Крутая каменная лестница уходила вниз, в сумрак. У длинного стола сидело несколько посетителей, кабатчик что-то делал, наклонившись за стойкой. Марк остановился и произнес, громко и нараспев, стихи собственного сочинения:

Наш кабатчик с доброй славой,

Нет спасенья никому.

Нас напоит всех отравой

По рецепту своему!

Чтобы пьяниц пробирало

До самой печенки,

К рюмке водки подмешает

Пипту самогонки.

Крестьяне засмеялись, первый шаг к сближению был сделан.

Чтоб народ гулял бодро,

Чтоб на стены лез,

Дармовой мочи ведро

Выльет в эту смесь.

- Что? - кабатчик показал свое белое лицо обитателя подземелья.

Чтоб деньжонок был надой,

Чтоб жиреть достойно,

В бочке с тухлою водой

Разбавит это пойло!

- О, господи! Никак лягушатник? Живой, и к тому же - ублюдок!

"Лягушатниками" кнопсы называли всех "объединенных". То, что Марк конфедерат, безошибочно читалось по клейму на его лице.

Он невозмутимо продолжал:

Но срок прошел,

Но минул срок.

Лежит кабатчик

И молчок!

Не повернуть ему ноги.

Кабатчика-козла

Моча ударила в мозги,

Водянка развезла!

Смех стал громче, лицо кабатчика стало багроветь. Бедняга, тобой пришлось пожертвовать для общего веселья. Марк запрыгал вниз по лестнице:

- Ал-ло, бармен, виски! Для начала согласен на твое изготовление!

- Виски ты захотел? Для начала я тебя прикончу,- бармен достал из-под стойки обрез двустволки. - Ребята, он же беглый каторжник! Смотрите, у него знаки на лице...

- Не шурши, Шоршалка, правильно он сказал про твое пойло,- молодой крестьянин предупреждающе встал.- Выставь-ка ему выпить. А ты, парень, кати сюда, не бойся.

- Вечно у меня недоразумения с кабатчиками. Для того чтобы получить рюмку, приходится предъявлять паспорт,- говорил Марк, подкатывая к столу и подмигивая.- Нет на Шедаре патриотов больших, чем кабатчики. Ведь патент на продажу спиртного так легко потерять. Верно?

Марк подкатил к свободному стулу, никто не двинулся, чтобы помочь ему. Но Марк, схватившись одной рукой за край стола, а другой за стул, титаническим усилием приподнял свое тело с тележкой, бросил его в сиденье, и вот он уже вровень со всеми: - Прыг-скок на шесток, Обойдемся мы без ног!

Крестьяне засмеялись: - Ну и прыткий же ты, парень!

Никто их них не понял, каких мускульных усилий стоил ему этот прыжок. С тех пор как он потерял ноги, мышцы плеч и спины у него сильно развились.

- Эй, Шоршалка, где же виски гостю?

- Что? Какой позор! Поить в своем заведении "лягушатника"! Да не будь я Шор-Шаром...

- Не шурши, мы платим,- сказал молодой и повернулся к Марку.- Его зовут Шор-Шар, он из натуральных землян и страшно этим гордится. А тебя как Марк? Как ты сюда попал? Последнего "лягушатника" мы здесь сожгли лет десять назад.

- Я бродячий поэт и собиратель песен,Марк одним глотком выпил виски.- А за то, что был "лягушатником", давно расплатился в ледяных пещерах.

Крестьяне уважительно промолчали. Потом один спросил:

- А на что ты живешь? Я понимаю, ты сочиняешь песни и поешь их, но это же не дело. Кто ты по профессии, чем занимаешься?

- Я малюю вывески в трактирах, пишу портреты, пою на площадях за деньги.

- Песни - это весело,- сказал молодой.Спой нам, Марк, пока тебя кто-нибудь не прикончил. Спой нам что-нибудь альмекское, мы это любим.

Ну что же, он им споет. Марк взял лиолу и ласково провел по ней рукой, шепнул: "Выручай, девочка". Он решил спеть песню альмеков-каторжан, которую сам перевел и переложил на музыку, более привычную для землян.

Марк стал перебирать струны все быстрее и громче, его надтреснутый голос зазвучал вначале глухо:

- О, матерь матерей, властительница снов,

Рожденная в ночи,

Опять нас будит звон оков,

Торопят палачи.

Покинуть ночь и сон скорей.

Спасительную тень.

Бледнее смерти у дверей

Нас караулит день.

Чернее ночи крылья птиц,

Умчались, не вернуть.

Как пережить нам этот день?

Как нам окончить путь?

Пропели трубы над тобой

В метнувшуюся ночь.

Весь эскадрон унесся в бой.

Друзья умчались прочь.

Лишь ты был выбит из седла,

В крови скользит рука.

Ты жив, пока она тепла,

День не настал пока.