Джудит Тарр - Солнечные стрелы

Я мрак, произнес Корусан в полудреме. Ты свет, несущий тепло. Я мягкая слоновая кость, ты сверкающий черный уголь. Я символ Уверьена, ты символ Аварьяна. Теперь мы одно, мы союзники и противники, объятые единой qsr|~. Он смеялся и плакал. Он сложил первые в своей жизни стихи.

Ты ушел от меня, ты решил убежать, но разве может целое убежать от своей части?

Может. Корусан вскочил, встал на колени. Черный король вышел из-за колонны, возвышавшейся над постелью. Его голос был холоден и напряжен. Знающие императора люди сказали бы, что он сейчас близок к срыву.

Я думал, что ты ушел.

Я остался. Корусан осторожно откинулся на пятки, положив руки на бедра. Я полагал, что еще понадоблюсь вам.

Зачем? Чтобы снова пойти по пути греха? Чтобы снова подвергнуться унижению?

Не я один виноват в том, что произошло,

Я сожалею. Он сожалеет. Корусан обнажил зубы.

Вы сожалеете обо мне? Или о том, что случилось? Глаза черного короля странно блуждали. Он словно высматривал, куда бы прилечь. Корусан видел, как сжимались и разжимались пальцы его правой руки, как он прикладывал пылающую ладонь к холодной гравировке колонны. Говорят, солнечный знак порой причиняет варвару страшную боль. А еще говорят, что эта боль послана Солнцерожденным за вспыльчивость и гордыню. Черный король заговорил медленно, отчетливо, и взор его был устремлен кудато вниз.

Я вовсе не сожалею о том, что между нами было, но... но надо смотреть правде в глаза. Ты еще очень юн, Корусан, и способен на сумасбродные поступки. Я же...

Вы же полагаете, что вы ветхий, убеленный сединами старец. Язвительный тон Корусана заставил черного короля поднять глаза. Однако вы прожили на свете всего лишь пятую часть века, отмеренного вам небесами, а я уже разменял четвертую четверть того, что отпущено мне. Я старше вас. Солнечный лорд, и приближаюсь к закату.

Чушь!

Это не чушь. Это всего лишь малая часть правды о Корусане, но он не станет с ним откровенничать.

За красоту, которой вы так восторгались, сир, моя кровь велит мне платить дорого. Мы умираем молодыми. Очень молодыми, Солнечный лорд.

Но не в столь же цветущем возрасте, изумленно сказал черный король. Ты еще очень крепок. И, как все асаниане, свободно дотянешь до пятидесяти. Тебе не о чем горевать.

Я не доживу и до двадцати лет,

Чудовищно. Варвар потер руками виски. Ты хочешь сказать, что оленейцы не имеют потомства? Тогда как же они пополняют свои ряды?

Женщины оленейцев рожают, сказал Корусан, но моя линия чахнет. Я последний в своем роду.

Тогда почему же... Черный король осекся и вновь помассировал длинными пальцами голову. Его голос стал ясным и звучным, когда он заговорил вновь.

Я понял, о чем ты хочешь сказать. Ты просто болен и думаешь, что смерть следует за тобой по пятам. Оставь свои страхи, мальчик. Я исцелю тебя.

Никто в мире не может этого сделать, сказал Корусан.

Положись на меня. Корусан усмехнулся. Он всегда смеялся над смертью и глупостью. Он, не владеющий магией, имел внутренний взор, он видел собственную погибель, дремлющую в глубине его существа. Она пока спит, но по временам пробуждается. Воля и снадобья усмиряют ее, и она вновь уходит туда, откуда ее никому не достать. Никому на свете. Даже Солнечному лорду. Руки черного короля возлегли на голову Корусана. Одна из них была холодна, другая пылала. Странное, но приятное, утонченное удовольствие.

Ты будешь жить, сказал черный король, даю тебе слово.

Солнечный лорд, Корусан горько усмехнулся, великий властитель, вы можете присягнуть, что не переживете меня?

Все в руках бога, ответил король хмурясь.

Ответ, достойный жреца, сказал Корусан, или короля. Он улыбнулся. Если я не накину вуаль, каждая крыса во дворце будет узнавать меня в лицо. Эсториан вздрогнул и опустил руки. Через какое-то время Корусан ползал по полу возле купальни, собирая свои вещи, и под руку ему поочередно попадались то бархат, то сталь. Слишком много иногда сваливается на одного человека. Чересчур много. Демарш бродячих актеров, странный альянс с мальчишкой, альянс его собственной матери со жрецом, и в довершение ко всему этот маленький негодяй, кажется, собирается оставить его, ускользнуть в загробные дали. Тут было над чем поразмыслить, и не было времени размышлять. Он попытался собрать воедино крохи своей силы, но ничего в себе не нашел. Он был пуст, как дупло старого дуба. Пустота, сказал он себе, праматерь всего и должна приносить облегчение. Император не вправе хандрить. У него достаточно золота, чтобы купить все что ему нужно, и достаточно власти, чтобы одолеть всех врагов. Например, его святейшество лорда Айбурана из Эндроса. который без зазрения совести подобрал под свой зад постель леди Мирейн. Слуги напустили в купальню свежей ароматной воды, принесли мантии. Он не стал умываться и оттолкнул одежды. Потом ему объявили о приходе регента. Он принял его с королевской пышностью, но облачился на восточный лад в свободную, расшитую золотом накидку, шелковые легкие шаровары, а на ноги натянул мягкие сапоги, отделанные серебром. Лорд Фираз пришел к своим выводам.

Ваше величество, сказал он, я вижу, вы не расположены посетить Двор сегодняшним утром. Я передам высокочтимым лордам, что вы чувствуете себя хорошо.

Нет нужды, возразил Эсториан. Я сам объявлю им об этом. Мне, кажется, у нас возникли кое-какие проблемы. Нам надо уладить маленькое дельце с восстанием. Ведь, кажется, кто-то где-то поднял мятеж? Разве не так?

Милорд, заверил лорд Фираз, вам незачем беспокоить себя. Все необходимое сделают за вас ваши слуги.

Я все-таки обеспокою себя, заявил Эсториан, ибо, сидя в золотой клетке, я не вижу ничего, что мне следует видеть.

Ах, воскликнул регент, милорд может быть уверен, что беспокоящий его вопрос будет решен быстро и к общему удовлетворению. Эсториан широко улыбнулся.

Ну конечно, сказал он. Я нисколько не сомневаюсь в компетенции наших лордов. Шаги, предпринимаемые ими на своем поприще, всегда неожиданны, оригинальны и исполнены неподдельного величия. Регент едва приметно повел головой. Он выглядел, как старая дева, которую тянут в лесок. Он столько сил потратил, чтобы вытряхнуть дикость из этого варвара, и вот, пожалуйста, полюбуйтесь все возвращается на круги своя.

Слишком быстро я ехал в Кундри'дж, продолжал Эсториан свой монолог, слишком много придворных толпилось вокруг меня. Теперь я понял свою ошибку. Завтра я поступлю иначе. Я поеду медленно, очень медленно, чтобы мои подданные могли видеть мое лицо. А также мои враги. Лорд Фираз испустил короткий и жалобный вздох. Мир рушился на его глазах, Асаниан летел в бездну.

Милорд, вы собираетесь совершить путешествие? Но это смертельно опасно!

Пусть, ответил Эсториан, упрямо мотнув головой. Он взъерошил рукой колечки аккуратно подстриженной бороды и вновь улыбнулся. Завтра я уезжаю, мой милый Фираз. Ты можешь сопровождать меня или остаться, если захочешь. Я довольно долго дремал, мне пора пробудиться от спячки.