Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 3)

Сэр Роберт даже предполагал – что это за соперник. Четыре – пять человек – состав стандартной европейской террористической ячейки, здесь, в горах – джамааты в несколько раз больше – от двенадцати до тридцати человек. Связано это с тем, что в Европе полиция жестоко борется с терроризмом, а европейцы не привыкли особо подчиняться. И четыре – пять человек, европейцев – максимум, что может удержать в подчинении один лидер. Здесь же – подчинение заложено в генах, в крови, потому и отряды могут быть намного больше. А в горах с ними толком никто и не борется, если не считать выпуск хлора на горные племена в Договорном Омане. Поэтому, здесь джамааты и большие. Тот факт, что в Шук Абдалле существует построенная по европейским принципам террористическая ячейка – очень тревожный факт. И хорошо если одна…

Да нет, точно не одна.

Сэр Роберт посмотрел на приходящего в себя агента. Первый раз – он использовал нифедипин, средство от гипертонии, которое нашел в аптечке – просто размолол пару таблеток и подсыпал в горячий чай, тем самым резко снизив давление. Для здорового человека – это не так опасно, но резкое снижение кровяного давления, особенно для человека, который не понимает, что происходит – вызывает панику. В качестве «противоядия» – он использовал кордиамин – средство от пониженного давления, которое он тоже нашел в аптечке. Что же касается самого сэра Роберта – он пил из того же чайника, но принял лекарство, повышающее давление до этого. Ловкость рук – и никакого мошенничества. Да, вредно – а что делать? Оставалось только понять, что теперь со всем с этим делать…

– Давай, поговорим… – спокойно сказал он

– Поговорим?!

В глазах агента – он заметил страх. Это хорошо. Это даже очень хорошо Потому что местные не понимают смысла слова «сотрудничество», у них есть только подчинение. Равных нет– есть только сильные и слабые. И хорошо, если агент боится его – иначе не миновать беды…

– Да, поговорим. Меня интересует этот самый… которого ты описал. Бородач. Он ведь не из местных, так?

Агент Экспресс пошевелился в кресле

– Развяжите меня.

– Сначала, расскажи правду. Бородач. Он ведь не из местных, верно? – повторил сэр Роберт, готовый повторять по сто раз, как в заветах Киплинга

– Да, эфенди – сказал Али – он не из местных, это точно.

– Как ты это понял? Он говорит не так как вы? Одевается не так как вы? Ест не так как вы?

– Он… неправильно говорит.

– Это как понять?

– Он иногда говорит так, эфенди, как никогда не скажет местный. Иногда говорит не те слова, как здесь не говорят. Иногда произносит имена не так, как надо. Но он одевается так же как мы, носит бороду. Я не видел, как он ест.

– Он говорит по-арабски, или на местном диалекте? Как он говорит?

– Он говорит на шехри. Мы говорили с ним на шехри [94], но я слышал, как он говорил с другими на арабском.

Сэр Роберт кивнул. Есть немало тех, кто знает, и даже хорошо знает арабский – даже сред европейцев. Но шехри, горский диалект, который не в ходу ни в одном крупном городе мира – знают очень немногие. Совсем немногие. А тех, кто знает этот язык настолько, что даже носитель языка шехри признает его успехи, отмечая, что он говорит почти свободно – таких наверняка можно пересчитать по пальцам. Тем более – не арабистов, а действующих террористов, только что убивших сотрудника британской спецслужбы. Случившееся – выдавало агента противника экстра – класса, находящегося в городе.

На самом деле – все было проще, здесь сэр Роберт просто забрел в дебри. Когда расширяли добычу нефти в Междуречье – вербовщики нанимали всех, кого только могли найти по всему полуострову, нужна была рабочая сила, и ее нужно было много. Еще и строительство дорог, железных дорог, городов. В числе завербованных – оказались и горцы, либо согнанные со своих мест химической атакой безумного оманского султана, либо ушедшие с горских земель Юго-Аравийской федерации из-за голода и безысходности. На стройках – они попали в среду, где были русские рабочие, арабы… к сожалению, были и профессиональные революционеры, ведущие свою работу с вполне понятными целями. Профессиональные революционеры – были выходцами в основном из разночинцев, не из крестьян и из рабочих, и помимо подрывной деятельности – они все-таки занимались и чем-то вроде этнографической – наводили контакты, учились работать с глубоко чуждыми им людьми. Так получалось, что они и язык учили – точно так же, как рабочие учили русский, точно так же – они учили диалекты рабочих, чтобы разговаривать с ними на одном языке [95]. И не только учили – но даже и писали словари. Вот и вся тайна.

– Сколько с ним людей? Кого ты еще видел там?

– Только трое. Больше никого.

– Опиши их.

Экспресс описал, как смог. Сэр Роберт заинтересовался

– Женщина? Ты уверен?

– Да, эфенди.

– Откуда ты знаешь? – сэр Роберт просто поверить не мог в услышанное – может, просто кто-то переоделся в женское платье?

– Нет, эфенди. Я видел ее лицо. И еще она…

– Ну, говори.

– Когда Джонатана – хаджи… убили, она была там. Они…

Экспресс покраснел, не в силах даже описать увиденное

Понятное дело – трахались. Ничего удивительного нет и в этом – у революционеров сексуальная свобода – это одна из степеней свободы, и в том, с каким смущением об этом говорит агент. Прежде всего, потому, что секс здесь – страшное табу. Чтобы у тебя была жена – надо ее купить, а это стоит недешево, некоторые собирают деньги на выкуп лет до тридцати, и покупают ту, которая сейчас продается – о любви тут и речи не идет. Есть такие, которые живут всю жизнь, не познав женщины. Есть такие, которые приобретают опыт с вьючными животными, с овцами, с козами – это тут сплошь и рядом – а есть и такие, которые друг с другом, и потом – так и остается, женщину им покупать уже не нужно. По шариату – гомосексуализм наказывается смертной казнью, но для осуждения требуется свидетельство четырех взрослых, добропорядочных мужчин-правоверных или трех мужчин и двух женщин. Понятное дело, что гомосексуалисты свое дело на площади делать не будут и столько свидетелей – не найти и в жизнь. Так что – вся эта мерзость ширится и процветает, подтверждая известное высказывание: бойся ханжества, под его покровом клокочет отвратительная грязь. И я не буду писать, что в шариатских странах делают с детьми, которые тут до совершеннолетия находятся на правах овцы или козы.

– Понятно, дальше не продолжай. Опиши ее…

Агент принялся описывать, сэр Роберт скептически слушал. Наверное, в стране, где женщин надо покупать, где большинство мужчин не имеют вообще никакого сексуального опыта, где женщины носят паранджу – любая женщина покажется красавицей тому, кто, наверное, не знал ни одной женщины. Но может быть, что она и в самом деле красавица – очень может быть. И тогда возникает вопрос – что она делает в террористической организации как мужчины – пустили ее в свой круг. По местным меркам – участие женщины в джихаде является позором для всех мужчин ее народа – получается, они настолько слабы, что их женщины вынуждены брать в руки оружие. Хотя Коран описывает несколько случаев участия женщин в джихаде [96].