Бернар Вербер - Голос Земли

Водитель с телохранителем сели впереди, и «роллс-ройс» неспешно покатил в центр города.

Королева Эмма-109, всегда питавшая особое пристрастие к предметам, «граничащим с совершенством», по достоинству оценила комфорт миниатюрной копии этого английского авто.

– Лично я их не люблю, – заявила Эмма-666.

– Кого?

– Великих.

Королева кашлянула в руку.

– Да?.. А мне они нравятся.

– По крайней мере, Ваше Величество, мы с вами сходимся в том, что на данном этапе их надо использовать, – внесла уточнение ее подруга.

За окном проплыли зажиточные пригороды Микрополиса, и «роллс-ройс» въехал в столицу Микроленда. Зеваки, узнававшие монарший лимузин, громко кричали:

– Да здравствует королева! Да здравствует Эмма-109! Та отвечала им покровительственным взмахом руки.

– Ваше Величество, – сказала папесса, – мне нужно вам кое-что показать.

Она знаком велела водителю ехать к собору.

Святилище выстроили в форме розы. У основания цветка, по правую сторону от зеленого бетонного стебля, изобразили рай, по левую – ад, а посередине – людей, будто терзаемых муками сомнений. Внутри витражи первого этажа живописали рождение Вселенной из Первородного яйца. Из разбитой скорлупы рвался наружу фонтан звезд и планет. На галереях можно было насчитать не больше дюжины верующих. Узнав двух прославленных соотечественниц, они тут же начали креститься. Над алтарем висела гигантская скульптура наполовину разбитого яйца, из которого выглядывала обнаженная женская фигурка, выполненная из красного мрамора и символизировавшая Эмму-001, первую микроженщину, ставшую родоначальницей их вида.

Эмма-666 вместе с гостьей свернула направо и открыла запертую на висячий замок дверь, за которой начиналась крутая лестница.

Папесса повела ее в подвал храма, туда, где располагались бетонные корни розы. Они спустились по монументальной лестнице и вышли в просторный зал, защищенный каменными сводами. Там Эмма-666 собрала тысячи книжных полок с бумажными книгами. Для доступа к бесценным тяжелым фолиантам монахини пользовались подъемниками.

– Ты сделала новые приобретения?

– Вы даже не представляете, сколько усилий и денег пришлось потратить, чтобы собрать все эти раритеты.

Тома на полках были классифицированы по году выхода в свет.

– Книги из бумаги и картона… У Великих их скоро больше не будет, они останутся только у нас, – с гордостью заявила папесса.

После чего повела королеву в зал, где главное место занимал труд под названием «Энциклопедия Относительного и Абсолютного знания».

– Тебе удалось найти бумажную версию?

– Издание за счет средств автора, Эдмонда Уэллса. Тираж составил всего двадцать экземпляров, один из которых сейчас перед вами.

Качество исполнения фолиантов привело королеву в восхищение.

Эмма-666 открыла наугад страницу и неторопливо прочла:

– Все цивилизации рождаются, взрослеют, стареют и исчезают .

Эмма-109, которую эта игра стала забавлять, по примеру папессы тоже открыла книгу и наугад прочла:

– Чтобы понять ту или иную систему, нужно взглянуть на нее со стороны .

– Человечество как вид делает три шага вперед, два шага назад, затем снова три вперед. Но в конечном счете все же прогрессирует . Это изречение мне очень нравится… – добавила она.

Папесса открыла главу «Сотрудничество, взаимность, прощение».

– В ее основу легли наблюдения за компьютерной игрой, виртуально воспроизводящей общество. В соответствии с этой игрой, лучший механизм взаимодействия с другими сводится к нескольким моментам: 1) предложить сотрудничество; 2) если они разочаруют вас или предадут, с ними нужно поступить точно так же; 3) после этого нужно все забыть, чтобы взаимодействовать дальше, а это уже не что иное, как прощение .

– Я, кажется, помню этот увлекательный отрывок.

– Должна признать, что Великие отыскали ответы на множество вопросов, проблема лишь в том, что они быстро забывают найденные решения. Концепция сотрудничества, взаимности и прощения представляется поистине изумительной находкой, позволяющей понять, как можно в долгосрочной перспективе действовать с максимальной эффективностью.

Королеве и папессе нравилось встречаться, в такие минуты они узнавали что-то новое и сравнивали свои знания с познаниями Великих.

– Подобно Великим, я тоже хочу написать книгу. Ее рабочее название – «Следующее человечество». Но литературный труд порой становится невыносим, для него требуется полнейшее одиночество.

– Я по роду занятий мистик, и поэтому, когда часами сижу одна, читаю или что-нибудь пишу, меня это совсем не пугает… Королева взглянула на подругу, в последнее время похудевшую еще больше. Та очень женственным жестом поправила прядь волос.

– Я тоже хочу тебе кое-что показать. Пойдем со мной, Шестьсот Шестьдесят Шесть.

Что это за послание?

По мере того как его источник приближается, оно, похоже, становится все яснее и отчетливее.

Вот! Теперь я могу его разобрать.

Невероятно! Сообщение и правда адресовано мне, причем идет не с моей поверхности, а извне.

Сигнал, посланный… из космоса.

Но что это все может означать?

– Под ноги смотри!

Эту фразу в его адрес бросил бездомный. Угрожающе жестикулируя, он продефилировал шаткой походкой, рухнул в канаву и тут же уснул. Не обращая на него никакого внимания, Давид Уэллс в полном одиночестве пошел дальше по улице, таща за собой чемодан на колесиках, в котором уместилось все самое необходимое: ноутбук, дюжина нижнего белья, дюжина пар носков, дюжина рубашек, дюжина брюк, пара кроссовок, солнцезащитные очки, кепка, туалетные принадлежности и бумажный вариант «Энциклопедии Относительного и Абсолютного знания», написанной его прадедом.

Ученый шагал вперед, и его постепенно охватывало ощущение, что он постепенно превращается в такого же бомжа, валяющегося в канаве. Он даже отвернулся, чтобы не видеть этой картины будущего, которое, возможно, его ждало и которого он так боялся. После внезапного разрыва с Авророй он понятия не имел, куда идти.

Пошел дождь. Капли замерзали, превращались в кусочки льда и хлестали его по лицу.

Бабочка должна взлететь к свету?

Давид увидел перед собой мигающую неоновую вывеску:

«Отель Икар». Он на мгновение застыл в нерешительности, но, учитывая, что в образе человека, воспарившего к солнцу, но рухнувшего вниз, когда оно расплавило его крылья, не было ровным счетом ничего утешительного, предпочел повернуться и зашагать в сторону бульвара Сен-Мишель (сей святой изрубил на куски не одного дракона). На глаза ученому попадались и другие, не столь символичные вывески, но что-то удерживало его открыть дверь и направиться к стойке администратора, будто он боялся, что его узнают, и тогда всем станет известно, что его выгнала из дому собственная жена под тем предлогом, что ей с ним стало скучно. В этой ночи, настроенной к нему крайне враждебно, Давид продолжал бродить по тротуарам. На смену снежной крупе пришел настоящий град.