Дэвид Вебер - Факел свободы

— Я рад, что вы согласны. — Конидис подозревал, что ему не вполне удалось сохранить его облегчение в голосе, но он не очень озаботился этим, также. Он не собирался становиться массовым убийцей, направленным на геноцид, в конце концов. Не сегодня. И он обнаружил, прямо сейчас по крайней мере, огромное облегчение, что этот факт перевешивал потенциальные последствия для будущего НФИ.

"Но это не так, словно я полностью готов просто простить и забыть, — подумал он более мрачно. — Мы, возможно, только что потеряли все будущее Революции вместе с гражданином коммодором Лаффом, и если мы сможем, я хочу какой-то наш собственный задний ход. — Его глаза метнулись к главной астрогационной схеме, где планета Факел неуклонно приближалась. — Я рад, что мы не будем бомбардировать эту планету, но думаю, что я одинаково рад тому, что эти люди не будут знать об этом. Что они будут выходить и бороться где я смогу положиться на них вместо того, чтобы убегать".

— Гражданин коммандер Санчес, — сказал он, повышая голос, чтобы привлечь внимание начальника штаба. — У нас есть некоторое планирование, что делать.

— Конечно, гражданин коммодор.

— Людивин, — продолжал Конидис, обращаясь к гражданке Людивин Гримо, офицеру связи его штаба, — я собираюсь собрать ком-конференцию со всеми нашими командирами эскадр и дивизионов. Получите ее созданной как можно скорее, пожалуйста.

— Сию минуту, гражданин коммодор.

В отличие от Санчеса, который до сих пор казался полностью сосредоточенным на непосредственной задаче, Гримо была явно обрадовано тому, что у нее появилось задание, и Конидис коротко улыбнулся ей. Затем он повернулся к Санчесу и своей ком-связи с гражданкой капитаном Эгерт.

— Планы изменились, — сказал он им обоим. — Мы не собираемся ударять по планете непосредственно.

Брови Эгерт поднялись, но он думал, что увидел отражение своего собственного облегчения в ее глазах. Санчес, с другой стороны, нахмурился… как и ожидалось, допустил Конидис.

— Мы не просто собираемся пойти домой, однако, — продолжал он мрачно. — Мы в долгу перед этими людьми, и мы собираемся захватить каждый корабль, каждую космическую станцию, каждый центр добычи ресурсов, и каждый массив коммуникационных и энергоприемников, что у них есть. Мы собираемся полностью вынести в мусор их вне-атмосферную инфраструктуру, и если у нас будет время, мы прихватим любую инфраструктуру, что у них есть на планете точными ударами также. Мы не собираемся допускать нарушение Эриданского Эдикта теперь, когда эти ублюдки знают, кто мы, но мы собираемся сделать полностью эту следующую лучшую вещь. И, честно говоря, — он оскалился, — после того, что уже случилось с нами, я буду наслаждаться каждой минутой этого.

Санчес все еще казался меньше чем в восторге от решения Конидиса отказаться от того, что было основной целью миссии с самого начала, но выражение его лица показало свое полное согласие с последним предложением гражданина коммодора. Если на то пошло, Эгерт кивнула также.

— Ладно, — бодро продолжил гражданин коммодор, — во-первых, я думаю, что мы…

— Извините меня, гражданин коммодор.

Конидис нахмурился из-за перерыва и повернул голову.

— Что там, Джейсон? — спросил он, более резко, чем он обычно говорил со своим оперативным офицером.

— Я прошу прощения, что прерываю, гражданин коммодор. — Что-то в выражении гражданина лейтенант-коммандера Пети внезапно направило сосульку по спине Конидиса. — Я прошу прощения, что прерываю, — повторил Пети, — но БИЦ только что определил три свежие импеллерные сигнатуры, нарушившие планетарную орбиту.

— И? — спросил Конидис, когда Пети приостановился. Планета была все еще более чем в ста миллионах километров, далеко за пределами любой дальности стрельбы, о которой он должен был беспокоиться, даже если бы он все еще имел "Кольчуги" в магазинах.

— И БИЦ имеет их предварительное определение, гражданин коммодор, — сказал тихо оперативный офицер. — Они определили их как два тех больших эревонских крейсера… и еще корабль боеприпасов.

Сантандеру Конидису потребовалось почти пять секунд, чтобы понять, что он тупо смотрит на Пети, а тишина на флагманском мостике КНФИ "Чао Кунг Мин" была абсолютной.

ЧАСТЬ═III

Конец 1921 и 1922 гг. эры расселения

(4023 и 4024 гг., христианской эры)

Леонард Детвейлер, генеральный директор и держатель контрольного пакета акций "Консорциум Детвейлер", фармацевтической и бионаучной корпорации, основанной на Беовульфе, нашел у себя много денег, а не большую симпатию к кодексу биоэтики Беовульфа, который возник после Последней Войны Старой Земли и ведущей роли Беовульфа в восстановлении жестоко разоренной матери мира. Почти пятьсот лет прошло с той войны, и Детвейлер считал, что давно пора человечеству смириться со "страхом Франкенштейна" (как он описал это) генетической модификации человека. Просто имело смысл, считал он, ввести разум, логику и долгосрочное планирование в случайный хаос и расточительность естественного эволюционного отбора. И, как отмечал он, в течение почти полутора тысяч лет расселения человечества по звездам уже складывался генотип человека в сре?дах, которые, естественно, были мутагенны в масштабах, которые никогда не могли представить на предкосмической Старой Земле. В действительности, утверждал он, простая транспортировка человеческих существ в таких радикально различных средах собиралась вызвать значительные генетические изменения, так что не было никакого смысла в поклонении некому полу-мифическому "чистому генотипу человека".

Поскольку все это было правдой, Детвейлер также утверждал, что имело смысл только генетически модифицировать колонистов, чтобы их потомки мутировали для выживания так или иначе. И это был лишь небольшой шаг для того, чтобы утверждать, что, если это имело смысл для генетической модификации человека в сре?дах, в которых они должны были бы жить, также имело смысл генетически модифицировать его, чтобы лучше соответствовать ему в условиях, в которых они должны были работать.

— Энтони Рогович,

"Детвейлеры: Семейная биография".

(Неопубликованная и незавершенная рукопись, обнаруженная среди бумаг Роговича после его самоубийства.)

Ноябрь 1921 года э. р.

Королева Берри выглядела немного сбитой с толку флагманским мостиком "Чао Кунг Мина". Скорее, "Спартака", как правительство Факела решило переименовать его.

— Позвольте мне прояснить ситуацию. Вы управляете сражениями отсюда?

— Я могу заверить вас, Ваше Величество, что после того как вы проведете некоторое время на одном из них, — адмирал Розак махнул рукой вокруг, — все это будет действительно иметь смысл, а не казаться несметным множеством мигающих огней и странно выглядящих значков. С наличием опыта, например, это — здесь он указал на тактическую схему — является наиболее удобным гаджетом. И довольно легко интерпретируемым, верите или нет.