Дэвид Вебер - Факел свободы

— Садитесь, джентльмены. А потом, капитан Зилвицкий, возможно, вы сможете объяснить мне, что именно вы делаете здесь, в компании одного из самых известных секретных агентов — если это не оксюморон — на службе у зловещей Республики Хевен. Я уверена, что это будет интересно.

Зилвицкий и Каша взглянули друг на друга. Это был краткий обмен, более чувство, нежели взгляд, а потом они уселись в унисон. Хонор заняла кресло перед ними, а Нимиц стек к ней на колени, когда Хаук отошел чуть в сторону. Она почувствовала осведомленность Каша о том, каким образом передвижение Хаука освободило его оружие и убрало саму Хонор с линии огня. Хевенит не подал внешних признаков того, что он заметил, но он был на самом деле довольно забавлявшимся этим, отметила она.

— Кто из вас, джентльмены, хотел бы начать? — спокойно спросила она.

— Я полагаю, должен я, — сказал Зилвицкий. Он посмотрел на нее, потом пожал плечами.

— Во-первых, ваша светлость, я прошу прощения за то, что не обговорил визит Виктора с вашими охранниками заранее. Я подозревал, что они подняли бы несколько возражений. Не говоря уже о том, что он является хевенитским оперативником.

— Да, он является, — согласилась Хонор. — И, капитан, боюсь, что я должна заметить, что вы привели этого вышеуказанного хевенитского агента в охраняемую зону. Вся эта звездная система является якорной стоянкой флота, подчиняющейся законам военного времени и закрытой для всего несанкционированного судоходства. Здесь большое количество строго конфиденциальной информации, плавающей вокруг, в том числе той, что может быть собрана простым визуальным наблюдением. Надеюсь никто из вас не поймет это неправильно, но я действительно не могу позволить "хевенитскому оперативнику" отправиться домой и доложить Октагону, что он увидел здесь.

— Мы учли этот момент, ваша светлость, — сказал Зилвицкий, гораздо более спокойно, чем он на самом деле чувствовал, заметила Хонор. — Я даю вам свое личное слово, что Виктору не был разрешен доступ к любому из наших сенсорных данных, или даже к мостику "Ручья Поттаватоми", после ухода с Факела. У него не был никакой возможности делать визуальные наблюдения во время перехода с "Поттаватоми" на ваш корабль. Это, — он поднял руку, махнув ею в панорамный вид смотрового купола, — первый раз, когда он на самом деле глядит на что-то, что может быть истолковано как удаленно конфиденциальная информация.

— Что касается этого, герцогиня, — сказал Каша, твердо встречаясь глазами, его правая рука легко лежала в коленях, — капитан Зилвицкий говорит вам правду. И хотя, признаюсь, мне очень хотелось попытаться взломать информационные системы "Ручья Поттаватоми" и украсть информацию, я обещал ему, что не буду этого делать, и я был в состоянии подавить искушение довольно легко. Он и принцесса Руфь оба опытные хакеры; я нет. Я должен полагаться на других людей, чтобы сделать это для меня, а ни один из этих других людей не оказался рядом к этому времени. Если бы я попытался, я бы ошибся и меня бы поймали. В этом случае я не получил бы никакой информации и уничтожил ценные профессиональные отношения. Впрочем, мои знания о флотских материях вообще… ограничены. Я знаю много больше среднего обывателя, но не достаточно, чтобы сделать любые стоящие наблюдения. Конечно, не полагаясь на то, что я вижу со стороны.

Хонор откинулась немного, задумчиво глядя на него. Было очевидно, из его эмоций, что он понятия не имел, что она могла на самом деле пробовать его. И было одинаково очевидно, что он говорит правду. Так же было очевидно, что он на самом деле ожидал, что будет задержан, вероятно, заключен в тюрьму. И…

— Офицер Каша, — сказала она, — я действительно хотела бы, чтобы вы отключили устройство для самоубийства, находящееся у вас в правом бедренном кармане.

Каша напрягся, глаза расширились от первых признаков настоящего шока, показанных им, а Хонор быстро подняла правую руку, когда услышала резкий шорох, вынимаемого Спенсером Хауком пульсера из кобуры.

— Спокойно, Спенсер, — сказала она молодому человеку, который заменил Эндрю ЛаФолле, сама не смотря в сторону Каша. — Спокойно! Офицер Каша не хочет обидеть кого-либо еще. Но я бы чувствовала себя гораздо более комфортно, если бы вы не были так готовы убить себя, офицер Каша. Довольно трудно сосредоточиться на том, что кто-то говорит вам, когда вы интересуетесь, действительно ли он собирается отравиться или взорвать вас обоих в конце следующего предложения.

Каша сидел очень, очень тихо. Затем он фыркнул — жесткий, резкий звук, тем не менее, с краями подлинного юмора — и посмотрел на Зилвицкого.

— Я должен тебе ящик пива, Антон.

— Говорил же тебе. — Зилвицкий пожал плечами. — А теперь, мистер Супер Секретный Агент, вы не могли, пожалуйста, выключить эту проклятую штуку? Руфь и Берри убили бы меня, если бы я позволил тебе убить себя. И я не хочу даже думать о том, что бы со мной сделала Танди!

— Трус.

Каша оглянулся на Хонор, слегка наклонил голову в одну сторону, потом немного криво улыбнулся.

— Я много слышал о вас, герцогиня Харрингтон. Мы имеем обширные досье на вас, и я знаю, что адмирал Тейсман и адмирал Форейкер очень высокого мнения о вас. Если вы готовы дать мне слово — ваше слово, не слово мантикорского аристократа или офицера Флота Мантикоры, но слово Хонор Харрингтон — что вы не будете меня задерживать или пытаться выбить информацию из меня, я обезврежу мое устройство.

— Я предполагаю, что я действительно должна указать вам, что даже если я дам вам мое слово, это не гарантирует того, что никто другой не будет захватывать вас, если они выяснят, кто вы.

— Вы правы. — Он задумался на мгновение, а затем пожал плечами. — Хорошо, дайте мне слово Землевладельца Харрингтон.

— О, очень хорошо, офицер Каша! — Хонор усмехнулась, когда Хаук застыл в негодовании. — Вы изучили мое дело, не так ли?

— И природу политической структуры Грейсона, — согласился Каша. — Это должно быть самый устаревший, несправедливый, элитарный, теократический, аристократический пережиток свалки истории на этой стороне изученной галактики. Но слово грейсонцев нерушимо, а Землевладелец Грейсона имеет право предоставлять защиту любому, в любом месте, при любых обстоятельствах.

— И если я сделаю это, я обязана — традицией и честью и законом — проследить за тем, чтобы вы ее получили.

— Точно… Землевладелец Харрингтон.

— Очень хорошо, офицер Каша. У вас есть гарантии Землевладельца Харрингтон вашей личной безопасности и возвращения на "Ручей Поттаватоми". И, пока я веду себя так свободно с моим гарантиями, я также гарантирую, что Восьмой Флот не распылит "Ручей Поттаватоми" в космосе, как только вы вернетесь в "безопасности" на борт.