Евгений Филенко - Объемный взрыв

Вякнувший что-то протестующее Аунгу огреб свою порцию самого черного кнакабума и огорченно заткнулся.

Бангатахх включил было внешнюю связь, чем дал возможность всем воспринять очередную порцию угроз от эршогоннаров, тяжко повздыхал и вырубил все контакты с внешним миром к трепаным демонам.

Стало тихо, как в могиле.

И так же уныло.

Самопроизвольно возникшую паузу развеял рядовой Юлфедкерк очередной историей о том, как назидатель Нактарк встряпался в очередную передрягу. Мичман Нунгатау, совершенно обалдевший от когнитивного диссонанса между напряженной ситуацией окрест и содержимым этой дикой истории, выслушал ее до конца, не прерывая.

Тем временем, под вдохновенное вещание гнусного сектанта, надувшийся на весь мир сержант Аунгу обнаружил в невидимом барьере область раресценции, то есть дефект силы отторжения, каковой обычно образуется на стыках полей различной природы (ефрейтор Бангатахх и сержант Аунгу в один голос, воодушевленно: «И те и другие!..»; рядовой Юлфедкерк, бесстрастно: «… и сам объект равным образом…») либо на их границах, где не хватает мощности генерирующих систем.

Следуя вдоль искривлений поля, «тинкад» притерся к необозримому борту станции почти вплотную; как нельзя кстати поблизости случился и шлюз, совершенно свободный. Шлюзов здесь было, судя по всему, как у дурака гнячки.

Мичман Нунгатау, нехорошо улыбаясь, выполз из тесной конуры поста в коридор.

– Отбываю в расположение потенциального противника, – сообщил он дрожащим от возбуждения голосом. – Всем ждать моего возвращения в секундной готовности к расстыковке. Если отвалите без меня – будете прокляты всеми Стихиями, а также мной лично, что намного опаснее. Выживу, вернусь, и всех, мать ваша грыжа, выцеплю поодиночке.

– Янрирр мичман, согласно приказу гранд-адмирала нам надлежит сопровождать вас, как говорится, в горе и радости… – попытался было возражать ефрейтор Бангатахх.

– Отставить трындеж. Будете только под ногами путаться. Мне это надо? Да ни хрена. Искать и находить – это моя работа. Сам найду, сам доставлю. Не бахрыжьтесь , славой не обнесу, замолвлю за вас, мисхазеров , словечко перед гранд-адмиралом…

Аунгу промолвил унылым голосом:

– Вижу компактную сигнатуру эршогоннаров. Полагаю, что они тоже направили сюда десант, так что вы, янрирр мичман, не заскучаете без эхайнского черного слова.

– Эршогоннары, – сказал Нунгатау, оскалившись еще сильнее. – Ну что ж, пусть их… Лишь бы мне не мешали. А помешают… эфир засорять не стану без нужды, но уж коль возникнет нужда…

– Мы будем на связи, янрирр мичман, – понимающе кивнул ефрейтор Бангатахх. – В секундной готовности… прикрыть огнем…

– Желательно от этелекхов, – добавил рядовой Юлфедкерк.

– Да от кого угодно, – обещал Аунгу.

Створки шлюзовой камеры «Стойбища» были намертво сомкнуты и на попытку активизации с сенсорной панели не отреагировали. Что ж, никто и не ждал, что все сразу сладится по-хорошему…

– Аунгу, – позвал мичман по коммуникатору. – Начинай скулить.

Противу ожиданий, сержант не обиделся и не отшутился, а ответил вполне серьезно:

– Выполняю, янрирр мичман.

На всякий случай Нунгатау, облаченный в легкий скафандр для краткосрочных операций в вакууме (во избежание непредвиденных коллизий на рукаве были налеплены мичманские шевроны), подался назад, насколько позволяло тесное пространство переходника.

«Тинкад» прикинулся раненым: повреждения корпуса, утечка внутренней атмосферы, разлаженная гравигенная секция, потери среди личного состава, спасите кто может, добрые эхайны… Все шлюзовые системы на всех космических объектах Черной Руки были заточены под немедленную и безусловную реакцию на поступление аварийной телеметрии с терпящего бедствие корабля. Старый орбитальный док, хотя бы даже и переоборудованный для новых задач, исключением быть не мог по определению.

Шлюзовая камера вскрылась, готовая принять увечных и уязвленных.

Держа скерн наготове, мичман шагнул в темноту.

Включил ночное видение. Узкий коридор с низкими сводами, похожий на кишку гигантского животного, не исключено, что прямую, уходил далеко вперед и там, в сумраке, плавно изгибался влево. Перед лицом плясали хлопья взбаламученной пыли. Нунгатау сделал еще шаг и споткнулся о какую-то кривую железяку, возможно – брошенный кем-то впопыхах монтажный инструмент. Это было весьма кстати: железякой мичман старательно заклинил створки шлюзовой камеры во избежание несанкционированного схлопывания.

Ступая мягко и бесшумно, безустанно отмахиваясь от пыли, мичман двинулся за добычей.

Сердце билось ровно, хотя и чуть более учащенно против обычного. В голове воцарилась прозрачная студеная ясность. Нунгатау ничего не боялся. Позади были свои, «болтуны», при всех их секретах и недомолвках они не станут наносить удар в спину, не из такого они теста. А впереди – всего лишь темный пустой коридор. И еще один поворот пути.

Келументари был там, за поворотом.

Келументари ждал его, хотя, может быть, и не знал еще об этом.

Каптор Хэнтауту сидел в кабине люгера, в кресле резервного пилота, и перекатывал в мозгу разные мысли.

Мысли были тяжелые, как речные валуны, такие же холодные, одна мрачнее другой, и потому катались неважно.

Больше всего ему не нравилось, что за его спиной, в десантном отсеке, вот уже почти час мается нехорошим бездельем дюжина вооруженных до зубов матросов, три голодных и слегка подкуренных унтера, а также второй навигатор Оккиорн, сделавший нелегкий выбор между служебным ордером и честью и уже многократно об оном выборе пожалевший. И все без изъятий полагают его сумасбродным идиотом…

Далее: при виде орбитального дока «Эгутаанг Великий» внезапно обретала вполне натуральное наполнение философическая мысль о сочетании несочетаемого. Док был огромен, близок и притом совершенно недосягаем. Глупо было ожидать, что этелекхи не догадаются перекрыть подступы к нему своими полями.

Легкая прогулка за легкой добычей оборачивалась сплошным огорчением.

Люгер тыкался в незримую преграду, как слепой кутенок. Пилот люгера шипел ругательства, ища области раресценции, и всякий раз неудачно.

Все было скверно.

«Сволочь неуклюжая, неудачливая, – думал Хэнтауту, стискивая зубы. – Еще две попытки… две, не больше… ну хорошо, три… и придется возвращаться. По уши в дерьме. На глаза этой сволочи Наллаурху. А ведь тот вполне может не подпустить к главному креслу, закатать под домашний арест, и будет прав. Я и сам бы так поступил. Удрать с корабля в самый разгар военных действий!.. Это не просто позор. Это еще и крушение всех надежд… всех до единой».