Наталья Турчанинова - Киндрэт (Тетралогия)

— Валялось в снегу. Больше ничего и никого.

— Мэтр, что это? — спросил Босхет, приближаясь.

— «Сеть Аида», — ответил колдун, задумчиво рассматривая устройство. — Великолепная вещь для защиты от таких, как мы, придуманная в древние времена. Не смертельно, хотя весьма неприятно.

Бетайлас ухмыльнулся, довольный, что его приравняли к кадаверциан.

По периметру шестигранника пробежала белая молния. Он стал плавиться, потек между пальцами Кристофа… Снег с шипением таял, когда на него падали раскаленные капли. Сеть исчерпала магический заряд и разрушилась. Теперь чтобы создать нечто подобное снова, нужна была смесь нескольких весьма редких ингредиентов и формула, которая давно считалась утраченной. Так же, как рецепт создания «Могильной гнили».

Ветер стих. Небо заволокло жемчужной пеленой, с нее срывались редкие снежинки… Потревоженное кладбище снова застывало в величественном покое.

«„Сеть Аида“, „Могильная гниль“, „Лунная бездна“. Заклинания, для осуществления которых нужны материальные объекты. Кто кроме кровных братьев может знать о них? Кто действовал за спинами людей? Я не могу допросить нападавших. Духи-убийцы вселенные в мертвые тела уничтожили память прежних „владельцев“, — думал колдун, следуя за бетайласами, быстро идущими к выходу. — Если бы Босхет не принял на себя удар, я бы сейчас валялся парализованный в каком-нибудь подвале, или на столе прозектора… А что, если Вольфгер попал в такую же ловушку?..»

У ограды стояли два джипа. Шэд предупредительно распахнул перед Кристофом дверь.

— Прошу, мэтр.

Кадаверциан сел на заднее сиденье. Босхет устроился впереди. Вилхос забрался за руль второго внедорожника. Машины, проехав по узкой, пустой улице, выползли на шоссе и понеслись по дороге, в этот час почти пустой.

Кажется, меня подняли и понесли куда-то. Вниз. Вниз… вниз… Над головой плыли фосфорные лампы. Звучали знакомые голоса…

— Что с ним? Крис, что с ним?!

— Не волнуйся, он в трансе. Это пройдет.

— Ему больно!

— Не ему, Вивиану… Не боишься крови?

— Нет.

— Поможешь мне.

— Хорошо. Конечно.

Тонкие нити, вплетенные в мое сознание, лопались. Кто-то настойчиво обрывал их, извлекая хрупкий комочек сохраненного чужого разума из моей души. Как это, оказывается, мучительно. Один слой за другим снимались тонкие пленочки чужой личности, на которые я бережно скопировал все, что прочитал…

А красивое у него сознание — темная раковина с малахитовыми вкраплениями. Я глубоко вздохнул и выпустил теплый клубок, так отчаянно цепляющийся за мою душу…

Последний волосок, соединяющий нас, оборвался, но я продолжал поддерживать непрочную материальную оболочку, а потом ее подхватил Кристоф.

Я увидел зеленые отсветы его магии, оживляющей мертвую плоть. Забилось сердце, подгоняя кровь. Заработали легкие. Холодная кожа потеплела. И в это оттаивающее тело я осторожно опустил дрожащий, мерцающий огонек…

Рядом тихо выдохнул Лориан. Я почувствовал его беспокойство за меня, но оно тут же растворилось в безграничном доверии к мастерству колдуна. В моей голове поплыл туман, и я понял, что проваливаюсь в темноту, слушая напевный голос Кристофа, читающий древние заклинания.

…Сон мой был долгим и спокойным. Я слышал чей-то шепот, но не мог разобрать слова. Видел размытые образы, но они слишком медленно приобретали резкость. Мир вокруг становился реальным постепенно. Ярким, ощутимым, наполненным чужими эмоциями и мыслями. Связанный раньше сознанием Вивиана, обделенного способностями эмпата, сейчас я ощущал себя так, словно вышел из душной, пыльной комнаты в зимний парк. Чужие эмоции и мысли окатывали меня со всех сторон потоками чистого морозного воздуха.

За окном особняка скрипел снег под шагами одинокого прохожего. Он старался быстрее пройти мимо темного дома, от которого веет чем-то «зловещим». Чуть дальше гудели машины. На тротуаре стояла девушка-вриколакос и задумчиво смотрела, как вокруг фонаря носятся стаи колючих снежинок.

Мне казалось, я могу почувствовать всю Столицу. Дом за домом, двор за двором. Могу узнать, что происходит в каждом клане, почувствую каждого… Но моего плеча коснулась легкая рука, и прозвучал голос Лориана:

— Дарэл! Очнись. Тебе нужно поесть.

Я открыл глаза. Сияющий мальчишка стоял рядом с кроватью и держал поднос, на который был водружен большой серебряный кубок.

— Привет. Рад, что ты снова с нами.

Он, действительно, был безмерно рад. Его распирало от желания поскорее поделиться новостями, но подросток понимал, что мне нужно придти в себя.

Приподняться удалось с некоторым трудом. Я понял, что лежу на кровати в комнате, которую Кристоф всегда любезно выделял мне для дневного сна.

— А это что? — я кивнул на поднос.

— Завтрак.

— Как ты любезен.

Я взял кубок, сделал глоток и чуть не захлебнулся. Нет ничего гаже холодной крови. А эта была просто ледяной. Видимо, только что из холодильника.

Заметив выражение моего лица, Лориан смутился.

— Невкусно, да? Я не знал, как ее подогреть. А Кристоф сказал, что тебе нужно поесть сразу, как только проснешься.

— Ладно, и так сойдет. Где Крис?

— Он… В общем, у вас все получилось… Он с Вивианом.

— С Вивианом?! — Я вскочил. — Точно! Вивиан! Как же я мог забыть. Идем скорее!

Они были в кабинете.

Я осторожно приоткрыл дверь и тут же услышал… голос Флоры.

Это было невозможно! Через столько лет слышать ее голос!

Наверное, я мог бы простоять долго, не решаясь поверить в реальность, но Лориан, который никогда не видел даханаварскую леди и воспринимал все на уровне волшебной игры, первым проскользнул в комнату. Я вошел следом.

Кристоф сидел в кресле, и я никогда не видел такого выражения на его лице — легкая растерянность, глубокая скрытая радость, удовольствие, с которым художник смотрит на только что завершенный шедевр, гордость… Много еще чего можно было прочитать в его душе, но у меня разом отключились все «сенсоры», когда я увидел Флору. Никаких сомнений — это была она, правда… немного другая. На ее лице не было косметики, а я никогда не видел ее без краски на щеках и ресницах. Длинные каштановые волосы стянуты в простой хвост, джинсы и рубашка скрывают женственные формы.

Она стояла перед Кристофом… то есть, он стоял — Вивиан, и кричал звенящим, срывающимся от ярости, голосом:

— Ты понимаешь, что ты сделал?!

— По-моему, ты жив и неплохо выглядишь, — осторожно заметил кадаверциан.