Элизабет Хэнд - Француз

…Вначале была боль.

И дьявол сказал: это хорошо.

Сдавленные крики, тяжелое дыхание, багровые волны, плещущиеся у ног. И был день первый.

…Вначале был страх.

И дьявол сказал: пусть будет так.

Багровые волны накатывали, подбираясь все выше и выше — к пульсирующей опухоли в паху.

И был день второй.

…Вначале был грех.

И дьявол сказал: пользуйтесь тем, что есть.

Прикосновения чьих-то губ и языка. Взрыв сознания. Горечь наслаждения.

И был день третий.

…Вначале была жажда.

И дьявол сказал: пей, пока не утолишь ее, пей до тех пор, пока во рту не появится привкус крови, желчи и меди.

И был день четвертый.

…Вначале была ненависть. И дьявол сказал: отпусти ее, ибо она обратная сторона любви, а любовь разрушает.

И был день пятый.

…Вначале был огонь. И дьявол сказал: да подерет пламя всех невинных и праведных, грешников и блудниц… но ты останешься.

И был день шестой.

В день шестой кровь сочилась из глазниц. И хотя голос, который он слышал, всегда был его голосом, а крики — его криками, кровь принадлежала чужим.

Так всегда начиналось. Так всегда заканчивалось. Задыхаясь, он оставался на берегу скорби; прилив шел на убыль, смывая боль и страх, после — ничего не оставалось, кроме этого привкуса во рту и пятен крови на его ладонях.

Ничего, кроме жажды. Жажды смерти.

И тогда наступал День Седьмой.

Был день седьмой.

Воскресенье.

Час X.

Впрочем, размер этого часа гораздо точнее определяли яркие вывески удаленных кварталов города: XXL, XXXL. Латинская вязь неизменно пугала туристов и добропорядочных граждан, которые забредали сюда из чистого любопытства. Где еще, как не здесь, можно познакомиться с самыми злачными уголками Сиэтла. Но, как известно, любопытство кошку сгубило. И не одну. После визита в мир XXL счастливчики отделывались потерей двух-трех сотенных, другие — возвращались (если, конечно, возвращались вообще) с синяками и разбитыми скулами. Женщины теряли кое-что еще. Не все, разумеется, а те, кому в эти дни особо не везло.

Завсегдатаи — совсем другое дело. Они были свои. И прекрасно знали, что заявленные на табло буквы не значат ничего, кроме набора латинских буквиц. Нормальный размер, обычный. А если присмотреться внимательнее, то здесь все одинаковые. Девочки, мальчики — какая, по сути, разница, у всех одно и то же выражение лиц — жажда денег. Быстрых, легких, не обремененных моралью и совестью. Здесь всегда продавалось все, что только можно продать. С раннего детства аборигены усваивали немудреную истину: если есть спрос — значит, будут и предложения. Между прочим, хорошие предложения. Особенно в вечернее время суток.

Ночь в Сиэтле обостряет восприятие, обнажает чувственность. Алкоголь подогревает и без того разгоряченную плоть. Хочется… хочется всего и сразу. Что ж, черный мир XXL тебе это даст: только протяни руку. Пусть добропорядочные граждане спят в своих широких постелях и видят безвкусные сны, эта ночь не для них. Она — для изгоев. Для охотников. Для жертв.

Он стоял на противоположной стороне переулка, сгорбившись под ледяным февральским дождем. Влажный блеск фонарей без устали полировал асфальт, на котором, словно в старом зеркале, кривились размытые неоновые буквы. Пытаясь их сложить в слова, он перевел тяжелый взгляд на алую вывеску клуба:

РУБИНОВЫЙ КОГОТОК

ЖАРЧЕ НЕТ В СИЭТЛЕ

ЖИВЫЕ ДЕВОЧКИ ДО 2:00 НОЧИ

Слегка приоткрыв рот и прикусив нижнюю губу, он механически перечитывал мигающую надпись, словно она могла открыть неведомую до этого тайну. Великую истину. Эта истина была уже где-то рядом. Совсем рядом. Он чувствовал ее приближение, раздувая, словно гиена, толстые ноздри. На мокром лице застыла тупая маска вечного отвращения, будто судьба изо дня в день питала воспаленный мозг чем-то горьким и склизким. Настолько горьким, что сегодня чаша терпения наконец переполнилась.

Сейчас ему очень хотелось набраться смелости и войти в ветхое здание клуба. Уже целый час этот человек топтался в грязном переулке, наблюдая за потоком мужчин, желающих на себе попробовать знаменитый «рубиновый коготок». Кто-то с показной лихостью, кто-то, наоборот, воровато нырял в волнующую темноту, откуда легкими всплесками вырывались женские голоса. Однако покидали это заведение все одинаково: дверь равнодушно выплевывала мужские особи, растерявшие все свое достоинство. До последней капли. Ссутулившись, они виновато отступали в ночь. До следующего раза. Удовольствие здесь порционно.

Наконец он решился. Надвинул на лоб бейсбольную кепку, медленно пересек улицу и толкнул массивную железную дверь.

На него обрушилась лавина техномузыки. Мрачные звуки душной волной окутывали длинный темный коридор. Бешеный ритм, под стать треску отбойного молотка, бился в такт с пульсирующей кровью в висках. Женские визги, мужские стоны и тошнотворная вонь.

Едкий запах хлорки мешался с табачным дымом, заглушая едва уловимый флер дешевых духов. Чуть дальше, у самой кассы, примешивался острый, чуть кисловатый запах спермы. Из темноты статичными призраками проступали контуры дверей, окрашенных в красный и зеленый цвета. Пол заляпан подозрительными белыми кляксами, усыпан окурками и скомканными листовками фривольного содержания: «ТИФФАНИ БРАЙТ: ПОЗВОНИ МНЕ! 24 ЧАСА В СУТКИ!!!», «СУШИ ЧИФ: МЫ ОПРАВДЫВАЕМ ОЖИДАНИЯ». На эти листовки покупались лишь юнцы. Секс по телефону теперь мало кого привлекал. Тем более кто даст гарантию, что на том конце провода не сидит древняя старушка, желающая заработать лишнюю пару баксов на гостинец внукам. Нет, мы хотим другого! Мы хотя бы желаем видеть и слышать, если уж нельзя потрогать.

Ах, вам нужны гарантии?

Да, нам нужны гарантии.

Что же, тогда добро пожаловать в «Рубиновый коготок». Платите в кассу, выбирайте кабинку, и вы получите та-а-акую гарантию!

Приглушенный стук — одна из дальних дверей открылась и спустя секунду захлопнулась.

Он разглядел молодую женщину с копной спутанных рыжих волос. Длинное кожаное пальто, черные сапоги, черная помада. Настоящая королева автострады. Только без короля. Впрочем, временных претендентов на престол и тело пока хватало. По мере того как ее каблуки выбивали замысловатую дробь, одна за другой стали открываться другие двери. В течение нескольких секунд коридор заполнился мужчинами. Они молча выстроились в мрачную шеренгу, провожая эту яркую самку голодными взглядами. Казалось, еще чуть-чуть, и они набросятся на нее, желая урвать для себя самый лакомый кусок.

На мгновение мужчина в кепке тоже застыл, повинуясь мощному импульсу голодной толпы, но затем быстро развернулся и исчез за одной из зеленых дверей.