Айзек Азимов - Зеркальное отражение : Стальные пещеры. Ночь,которая умирает

— Меня это здорово взволновало, Лайдж, — продолжала Джесси. — В самом деле. Может, это и глупо, но твои слова не выходили у меня из головы. Ты сказал, что Джезебел была просто консервативной и отстаивала обычаи своих предков против странных обычаев пришельцев. В конце концов меня тоже звали Джезебел, и я всегда…

Она замялась, подыскивая нужное слово, и Бейли подсказал ей:

— Отождествляла себя с ней?

— Вот-вот, — сказала она, но тут же замотала головой и опустила глаза. — Вернее, нет. Не в прямом смысле. В общем, ты понимаешь, за кого я ее принимала. Я такой не была.

— Я знаю, Джесси. Не глупи.

— Я ломала над этим голову и потом решила, что сейчас все происходит так же, как было когда-то. То есть у нас, землян, были свои старые обычаи, но вот пришли космониты с массой новых обычаев и стали поддерживать то новое, до чего мы как-то добрели сами. Может быть, медиевисты все-таки правы. Может, нам и в самом деле стоит вернуться к старым добрым обычаям. Вот я и вернулась и нашла Элизабет.

— Ну, продолжай…

— Она сказала, что не знает, о чем я говорю, и что к тому же я — жена полицейского. Я возражала, что это, мол, к делу не относится, и наконец она согласилась поговорить с кем-то. А через месяц подошла ко мне и говорит, что все, мол, улажено и меня приняли. С тех пор я хожу на их собрания.

Бейли грустно смотрел на нее.

— И ты не сказала мне ни слова.

— Прости меня, Лайдж, — дрожащим голосом сказала Джесси.

— Слезами горю не поможешь. Расскажи мне о собраниях. Прежде всего, где они проводились?

Им овладело какое-то тупое безразличие. Как ни старался он скрыть его от себя, горькая правда предстала перед ним во всей полноте. В каком-то смысле даже лучше, что с неопределенностью покончено.

— Здесь, — ответила Джесси.

— Здесь? В туннеле? Да ты что?

— Да, в туннеле. Поэтому мне так не хотелось сюда ехать. Правда, для встреч здесь идеальное место. Мы приходили…

— Сколько вас было?

— Трудно сказать. Человек шестьдесят — семьдесят. Сюда приносили раскладные стулья, напитки, еду, кто-нибудь произносил речь, чаще о том, как хорошо жилось прежде и как мы разделаемся с чудищами, то есть с роботами, да и с космонитами тоже. И так каждый раз. Всем было скучно, но мы чувствовали себя ужасно важными. Мы давали разные клятвы, выдумывали тайные приветствия.

— И вас ни разу не прерывали? Ни служебные машины, ни пожарники?

— Ни разу.

— Это необычно, Илайдж? — вмешался Р. Дэниел.

— Пожалуй, нет, — задумчиво сказал Бейли. — Некоторыми боковыми проездами практически уже давно не пользуются. Правда, найти их мудреная штука… И это все, чем вы занимались на собраниях? Произносили речи да строили из себя конспираторов?

— Иногда еще пели песни. И, конечно, закусывали сэндвичами, сок пили…

— В таком случае, — зло произнес Бейли, — чего ты устроила истерику?

Джесси заморгала глазами.

— Не сердись, Лайдж.

— Пожалуйста, — с необычайным терпением настаивал Бейли, — ответь на мой вопрос. Если все так безобидно, как ты говоришь, почему ты вдруг ударилась в панику?

— Я боялась за тебя, Лайдж. Почему ты не хочешь меня понять? Я ведь объяснила тебе..

— Нет, Джесси. Пока ты еще ничего не объяснила. Ты рассказывала о ваших секретных сборищах с болтовней и песнопениями. А открытые демонстрации вы устраивали? Учиняли расправу над роботами? Устраивали беспорядки? Убивали людей?

— Никогда! Лайдж, да я бы сразу порвала с ними, как ты не понимаешь.

— В чем же тогда твое преступление? Почему ты завела речь о тюрьме?

— Дело в том… в общем, нам говорили, что когда-нибудь мы окажем давление на правительство. Мы организуем огромные забастовки, прекратим работать и вынудим правительство запретить роботов, а космонитов заставим убраться восвояси. Я думала, что дальше разговоров дело не пойдет, но потом произошла эта история с тобой и Р. Дэниелом И вот теперь в туалетной я услышала: «Пора переходить к действиям», и еще: «Надо проучить их как следует, надо сейчас же остановить вторжение роботов». Они не знали, что речь идет о тебе. А я сразу это поняла.

Ее голос прервался.

— Ну, успокойся, — сказал Бейли уже не так строго, — ты же видишь: ничего не произошло. Все это — одна болтовня.

— Я так ис… испугалась. Я подумала, что если начнут убивать, громить, то могут убить тебя с Бентли. И что все это из-за меня, а поэтому меня надо посадить в тюрьму.

Бейли дал ей выплакаться. Он нежно прижал ее к себе и, стиснув зубы, вызывающе посмотрел на Р. Дэниела, который ответил ему невозмутимым взглядом.

— Ну, а теперь, Джесси, постарайся вспомнить, кто был во главе вашей группы?

Она понемногу приходила в себя и время от времени прикладывала к глазам мокрый от слез носовой платок.

— Его зовут Джозеф Клемин. Он очень маленького роста и ничего собой не представляет. Совершенно затюканный и безобидный человек. Ты ведь не арестуешь его, правда, Лайдж? Только потому, что я сказала? — Она виновато посмотрела на мужа.

— Пока я не собираюсь никого арестовывать. Как он получал инструкции?

— Не знаю.

— На собраниях появлялись какие-нибудь неизвестные тебе люди? Я имею в виду ваших деятелей из Центра.

— Иногда, раз или два в год, но их никогда не называли по имени. Просто говорили: это, мол, один из наших, и все.

— Ясно. Дэниел!

— Да, Илайдж?

— Опишите людей, которых вы подозреваете. Может быть, Джесси узнает кого-нибудь.

По мере того как Р. Дэниел с присущим ему педантизмом перечислял подозреваемых, подробно характеризуя каждого из них, на лице Джесси все отчетливее появлялось выражение отчаяния. Наконец она замотала головой:

— Не надо, хватит. Не помню я такого! Ни одного…

Она немного помолчала, будто задумалась. Потом спросила:

— Вы сказали, что один из них работает на дрожжевой ферме?

— Фрэнсис Клусарр, — ответил Р. Дэниел, — служащий «Нью-Йорк Йист».

— Понимаете, однажды я сидела в первом ряду. И от выступавшего на меня пахнуло запахом сырых дрожжей. Я запомнила это потому, что чувствовала себя неважно, а тут мне чуть не стало плохо. Пришлось даже перейти в задние ряды. Было так неловко. Может, это и есть тот человек? Ведь когда работаешь с дрожжами постоянно, их запах насквозь пропитывает одежду.

— А ты не помнишь его лица? — спросил Лайдж.

— Нет, — без колебания ответила Джесси.

— Ну хорошо. Сейчас, Джесси, я отвезу тебя к твоей матери. Бентли уже там. Без моего ведома никуда не отлучайтесь. Бен пусть не ходит пока в школу. Я договорюсь, чтобы вам приносили еду на дом. Все подступы к квартире будут под наблюдением полиции.

— А как ты? — заволновалась Джесси.

— Я буду в безопасном месте.

— Долго это будет продолжаться?

— Не знаю. Может, день или два. — Он почувствовал, как неубедительно прозвучали его слова.