Илья Модус - Катарсис Империи

Предприняты дополнительные меры по скорейшему введению в строй новейших броненосцев типа "Бородино", однако - даже по самым скромным подсчетам - готовы они будут не раньше лета. Это при том, что на других кораблях - "Олеге" "Изумруде", "Жемчуге" и остальных - будут остановлены работы, а рабочих переведут на доделку броненосцев. Что ж - решение не самое правильное, но тоже нужное. В качестве первой меры - сойдет. Но, Морское министерство уже встревожено вмешательством царя в их епархию. И довольно активно ищут того, кто нашептывает самодержцу хорошие мысли.

Во Владивосток направлена телеграмма о скорейшей подготовке города к бомбардировке японцами с моря. Николай лично телеграфировал коменданту города, чтобы были оказаны все способы противодействия вражескому отряду кораблей.

Контр-адмирал Иессен, назначенный командующим Владивостокским отрядом крейсеров, уже, не успев отбыть из Артура, получил развернутые предписания о характере боевых действий вверенных ему кораблей. Не думаю, что он обрадовался прямым и довольно общим указаниям из Петербурга. Но, иначе никак.

Из всех командующих морскими силами на Дальнем Востоке, только Макаров и Иессен добились значимых результатов. Быть может, если б Иессен остался в Артуре и принял под свое начало эскадру после гибели Макарова - дело пошло бы куда лучше, но...

Конечно, я мог бы настоять и в сложившейся ситуации - оставить Иессена командовать флотом, назначив во Владивосток того же Рейценштена. Но, каким-то щенячьим чувством, я понимал, что Владивостокский отряд должен иметь грамотного командира. Иначе, крейсерская война обречена на провал.

Однако, для ведения крейсерской войны, Владивостоку не хватало надежных запасов угля - сейчас его на складах будущей столицы Приморья было чуть больше пятидесяти тысяч тонн, что равно трем-четырем месяцам активных боевых действий. Учитывая, что война может затянуться на год - два - перспективы рисуются весьма не радужные.

Для решения проблемы с топливом во Владивосток уже летела телеграмма о необходимости увеличить объемы добычи угля на Сучанском угольном месторождении, некоторые пласты которого ничуть не уступали пресловутому кардифу.

И последней, но не маловажной проблемой являлся вопрос о наличии во Владивостоке ремонтной базы и достаточного количества рабочих, для обслуживания кораблей. К сожалению, до войны мало кто задумывался над тем, что военные корабли требуют не только места для стоянки, но и снарядов, запчастей и один бог знает чего еще.

Посему, сейчас в оперативном порядке формировались эшелоны для Владивостока и Порт-Артура, в которых и должны прибыть запчасти, снаряды и другое, необходимое на войне оборудование.

Типичная для России ситуация - действовать задним умом. К сожалению, даже мое послезнание не в силах выправить ситуацию, которая сложилась. Но, как говорится - слона нужно есть по частям.

И сейчас, едва откусив маленький кусочек, под названием - Владивостокский отряд крейсеров, сразу, в полном соответствии с поговоркой "между первой и второй" следовало заняться Артурской эскадрой.

Несмотря на то, что в Порт-Артуре было сосредоточено стратегическое ядро Тихоокеанского флота, дела тут обстояли ненамного лучше.

Хоть с углем тут был порядок - раза в три больше, чем во Владике, остальное, мягко говоря - не в лучшем состоянии.

Да, в Артуре был док, в котором могли ремонтироваться крупные корабли. Правда, не крупнее крейсеров. Те же самые "Цесаревич" и "Ретвизан ремонтировали при помощи кессонов. Но, если память не изменяла - Дальний, благодаря заботам и чаяниям небезызвестного Витте, был оборудован гораздо лучше. Единственно - порт не был военным. Что создавало дополнительные трудности.

Запчастей и ремонтной базы здесь так же не было. Правда, уже не от слова "совсем". Макаров в моей истории, приволок целый эшелон рабочих и запасного оборудования, дабы поскорей ввести в строй первоклассные броненосцы. Но, даже в этом случае, им потребовалось больше месяца. И все это время, нагрузка ложилась на плечи кораблей, заведомо уступающих японцам.

Одно хорошо - удалось спасти "Енисей" и "Боярин". Мало теперь японским миноносцам не покажется. Да и минные постановки следует сделать весьма коварными. Помнится, Иванов, капитан минного заградителя "Амур" отметил, что Того водит свои корабли на обстрел Артура одним и тем же маршрутом. Жаль, что я не помню этого маршрута - можно было бы заранее придумать для японцев пакость. Глядишь - не два бы броненосца утопили, а три-четыре. Тогда, положение Того станет просто отчаянным и ему волей-неволей придется отбирать у Камимуры несколько кораблей, чтобы поставить это в линию.

Охохоюшки.

Все это хорошо в отдельности. Но, из всех этих задумок нужно создать годный план, который позволит нашим победить.

А это - ой как не просто. Привлекать кого-нибудь из местных я не могу - иначе придется посвятить их в тайну. Сам же - смогу придумать лишь общие наметки плана. Которые надо будет исполнять идеально. Но, кто будет меня слушать?

Мои мысли оказались прерваны появлением императора.

В приподнятом настроении, что для меня, обдумывающего, как победить коварного врага Родины, казалось кощунством, Николай присел напротив меня.

- Как вам, Илья Сергеевич, нравится? Мой дражайший кузен, Германский кайзер Вильгельм, на всех парах спешит к нам.

- Правда? Неожиданное известие. В моей истории вы, конечно, встречались с кайзером, даже держали вместе совет, но...

- Ах, полноте вам, друг мой. Кузен позер и любитель красивых, ярких речей. Он импульсивен, поэтому, то что он неожиданно захотел прибыть к нашему двору с визитом - столь обыденная вещь, что мало кто заостряет на подобном внимание.

- Хм...Ваше величество, Германия - сильное и промышленно развитое государство. Несмотря на наличие ряда спорных моментов, наши империи могли бы заключить обоюдовыгодный союз и...

- Господи помилуй, да что вы говорите то такое! Побойтесь бога, Илья Сергеевич! У нас есть союз с Францией и...

- Николай Александрович, позвольте, я кое-что вам расскажу насчет союза с Францией, отношений с Германией и предпосылках Первой Мировой войны, и на худой конец - открыть глаза на некоторых ваших родственничков...

Прежде чем Николай смог осознать, как грубо я нарушил этикет, обратившись к нему по имени отчеству, а не по титулу, я начал свой рассказ.

По окончанию моего монолога три часа спустя, царь, мертвецки бледный, вовсю звонил в колокольчик, призывая своего адъютанта.

Это был первый раз, когда я радовался, что обо мне звонит колокол.

31.01.1904.

Перестук колес экипажа служил для меня едва ли не колыбельной.