Эрик Рассел - Алтарь страха

К концу его монолога глаза ее зажглись странным светом.

— А как ты себя чувствуешь, когда находишься рядом со мной? Только серьезно, без острот.

— Умиротворенно, — улыбнулся он. — Спокойно, умиротворенно и безмятежно.

Она негромко рассмеялась:

— Словно я не от мира сего?

— Ну, к счастью, ты не ангел, — уклончиво ответил он. — Ты женщина. И именно эту твою ипостась я и предпочитаю.

— Но это не ответ на мой вопрос.

— Отвечу, — сказал он, — когда у меня в руках будут факты.

Они не отрываясь смотрели в глаза друг другу, а в голове у него непрерывно пульсировали ее слова. Не от мира сего... не от мира сего... не от мира сего . Да ведь это же идея! Люди не из этого мира.

Она первая отвела взгляд.

В середине четвертого дня после того, как Хансен прислал последний отчет, Армстронг сдвинул в сторону груду заваливших письменный стол бумаг, потер щетину и взялся за телефон.

— Ханни у себя?

— Я сейчас свяжу вас с ним, господин клиент, — протянула Мириэм.

На экране появилось кислое лицо Хансена. Агент спросил:

— Ты получил отчет?

— Да.

— О’кей! Что-нибудь еще?

— Еще? Бог мой, да мы только в самом начале пути! Я размышляю над тем, что я обнаружил в этих отчетах. Тебе бы лучше приехать.

— Буду через двадцать минут. — Изображение померкло.

Бритье освежило Армстронга, но морщинки вокруг покрасневших глаз не пропали. Он закапал успокаивающее лекарство в глаза и, когда прибыл Хансен, нелепо моргал.

Хансен плюхнулся в кресло и вопросил:

— Ну, Шерлок?

— Из ста семнадцати отчетов я выбрал тридцать четыре — на тех подозреваемых, у которых есть нечто общее. Все они состоят членами «Норман-клуба».

— Хм! — без энтузиазма произнес Хансен.

— Слышал когда-нибудь о таком?

— Никогда. — Агент беззаботно махнул рукой. — В мире столько же клубов, сколько рыбы в океане. Большинство из них создано лишь для важничанья. Ну, а что такого особенного в этом «Норман-клубе»?

— Кое-что. Во-первых, он является интернациональным, хотя, похоже, не многие знают об этом. Далее, эти «Норман-клубы» существуют в каждой стране и практически в каждом городе. Клубы представляют собой замкнутую систему. Только их члены знают, что там происходит и зачем они существуют.

— Где ты выкопал весь этот мусор?

— В Центральной регистратуре. Ты наверняка знаешь, что все клубы и организации обязаны регистрироваться. Этот сразу заявил о себе, что политикой не занимается. Но все это ерунда, что-то там не то.

— Хм-хм, — пробормотал Хансен. — И ты хочешь, чтоб я занялся составлением отчетов на всю эту толпу народа?

— Нет, не хочу. Я намерен лично заявиться в их местную берлогу и разобраться, что там к чему, ежели это окажется возможным. — Он повернулся лицом к собеседнику: — Мне кажется, там есть с чем разбираться. Недаром же светловолосый разъезжает в сопровождении эскорта.

— Оставил бы ты это дело мне, — невозмутимо сказал Хансен. — Ведь ты же мне за это и платишь.

— Я хочу, чтобы ты находился неподалеку, на тот случай, если мне придется туго. — Он протянул руку, открыл шкаф и достал небольшой тускло-темный прибор с покачивающейся конической сеткой из тонкой проволоки, прикрепленной наверху. Отдав прибор Хансену, он присовокупил длинный перечень инструкций, закончив словами: — Сделаешь это сегодня в шесть часов вечера на углу Шестой авеню и Пятьдесят восьмой улицы. После того как отвезешь меня, действуй по своему усмотрению.

Хансен поднялся, задумчиво повертел в руках прибор и сунул его в правый карман.

— Как скажешь. Я буду там. Но если ты сыграешь в ящик от сердечного тромба, я тут же смоюсь куда подальше! — Он подошел к двери. — «Норман-клуб» — ха! Скорее всего, сборище бездельников, коллекционирующих французские книжки. Хотелось бы в это верить.

Армстронг усмехнулся, но ничего не ответил, провожая гостя взглядом. Он не пропустил полушутливое замечание Хансена мимо ушей. В самом деле, название «Норман» отдавало чем-то французским. К тому же в Париже тоже существовало отделение этого клуба. Однако же отделения располагались и в таких местах, где французская литература отдавала привкусом угля из Ньюкасла. Как говорится, что для одного города отрава, для другого — хлеб насущный. И стало быть, слово «Норман» имеет вовсе не очевидное значение. И не имеет ничего общего ни с Францией, ни с Европой... Но с чем же тогда?

«Норман-клуб» выглядел как ненавязчивый миллион долларов. Огромный арочный вход украшал фасад из серого камня и располагался под устремленными ввысь десятью этажами здания. Посреди входа вращалась стеклянная дверь, рядом с которой возвышался швейцар, похожий на генерала пуританской армии.

Поднявшись по широким мраморным ступеням, ведущим к двери, Армстронг был остановлен этим самым швейцаром. Он величественно вытянул вперед руку в белой перчатке и очень вежливо произнес прекрасно поставленным голосом:

— Прошу прощения, сэр.

— Оно вам даровано, — не колеблясь проявил великодушие Армстронг.

— Доступ, сэр, разрешен только членам клуба.

— О! — Армстронг оценивающе оглядел этого генерала. — А как стать членом?

— Путем получения рекомендации, сэр.

— От кого?

— От действительного члена, сэр.

— А, ну да, конечно. — Он рискнул толкнуть дверь, которая медленно завращалась. — Но ведь для этого мне надо попасть внутрь и отыскать влиятельного друга, который рекомендовал бы меня.

«Генерал» снизошел до нахмуривания грозных бровей, сделал шаг вперед и вытянул руку, перегораживая проход.

— Сожалею, сэр...

Армстронг аккуратно наступил громадным ботинком на сияющую туфлю «генерала» и столь же аккуратно толкнул того в грудь. «Генерал» пошатнулся и шмякнулся на заднюю точку. Быстро оглядев улицу, Армстронг прошел через вращающуюся дверь и оказался в фойе, пол которого был покрыт толстым ковром.

Здесь его встретил некий индивидуум с утонченными манерами и до зеркального блеска прилизанными волосами. Он принял у Армстронга пальто и шляпу, грациозно указал на дверь в дальнем конце и сказал:

— Сюда, сэр.

— Благодарю.

Армстронг прошел по коврам, остановился у указанной двери и оглянулся. Швейцар на улице уже поднялся и вновь принял свою внушительную позу. Попыток войти внутрь он не предпринимал, очевидно не веря в свои силы или оставив разборки с шустрым посетителем на долю внутренних сил. Удовлетворенно улыбнувшись, Армстронг открыл дверь и вошел в следующее помещение.

Дверь за ним мягко закрылась, едва слышно щелкнув. Сидящий здесь за письменным столом единственный обитатель комнаты поднял голову. Смуглый и хорошо ухоженный, он смотрел на мир пронзительно черными глазами. Бесстрастно оглядев посетителя, он вежливо заговорил: