Юрген Кунов - Перехватчик SP-0099. Амазонки Кастиса. Книга первая

– Высокородный желает показать служителям храма, как идет подготовка к штурму Отэухото. Эоке эрден Свэбо позволяет есть все, что она захочет. И она может сидеть за его столом. Воля эрдена до скончания жизни.

Красавица кастисианка с благодарностью поднесла сжатые кулачки ко лбу.

Пройдясь немного по лагерю, патрульные, чтобы поговорить без свидетелей, вышли в открытую степь.

– Далеко уходить не будем, – сказал Корин. – Пусть часовые не теряют нас из виду, а то мало ли что. Хозяин Отэухото хитромудр и многоопытен.

– Вот, черт! Мне тогда вас и обнять нельзя, поповские морды, – с шутливой досадой бросил Эдди, переходя на английский. – Я уж думал, что и не свидимся больше.

– Ну, рано ты нас похоронил.

– А что мне было думать, когда пошли слухи, будто стражи замка Отэу порешили в лесу каких-то храмовников.

– Будем считать, что Триединый не дал нас в обиду. Перейдем к делу. Общее положение вещей мы знаем. Как с нашим заданием? Разнюхал что-нибудь?

– А как же! Докладываю: Бернини в замке.

– Насколько это точно?

– На все сто!

Эдди горделиво вскинул голову.

– Я этого похотливого козла все-таки выследил. Оказывается, он свою самую любимую наложницу в замке оставил. Через нее я на него и вышел! – расплывшись в улыбке, капрал щелкнул пальцами.

– Прекрати. В Стране Железа этот жест считается неприличным. Забыл?

– Кор, тысячу извинений! Я от радости, что мы снова вместе, плохо соображаю.

– Дальше.

– Я Бернини лично видел! Правда, только со спины.

– Откуда знаешь, что это был он?

– А кого еще может обнимать наидостойнейшее тело высокородного Отэу? Только своего хозяина! Ну, и Эока мне кое-что подсказала.

– Та девушка, что прислуживала нам за столом?

– Кор, я же про нее тебе рассказывал! Дочь управителя замка. Благодаря Эоке у нас теперь есть еще и словесный портрет Бернини.

– Отлично. С твоими достижениями разобрались. Теперь докладывай об остальном.

– О чем?

– Капрал, побед без потерь не бывает. Даже у тебя.

– А! Ну, да. В общем, Бернини меня раскусил.

Новость была скверная, но Эдди выдал ее почти радостным тоном и, замолчав, с невинной улыбкой уставился на командира.

– Не тяни. Что значит раскусил?

– Ну, что я из патруля… Понял он, в общем.

– Как он это понял?

– Кор, я не знаю! Ритуалам я следовал строго. Может, на какой-нибудь мелочевке прокололся?

– А с чего ты взял, что он тебя раскусил?

– Меня его безобразно волосатые ребята попытались повязать. Внаглую. Еле-еле выкрутился. Эока помогла – показала тайный ход из замка.

– Он попытался тебя взять до того, как пришли вести, что воины из Страны Песка готовы влиться в его войско?

– После. Буквально через полчаса.

– Уверен?

– Да.

– Скорее всего, Бернини предпринял этот шаг как высокородный Отэу, а не как беглый каторжник. Наверное, он собирался потребовать выкуп за высокородного Свэбо. Сил у меня скоро будет столько, подумал он после получения радостного известия, что я смогу противостоять любому эрдену и здесь, и в любой соседней стране. Кстати! Тут в моем замке болтается какой-то эрден из Страны Большой Воды. Исходя из новых возможностей, можно срубить мало-мало деньжат, даже никуда не посылая мою дружину. И зовет стражей…

– Могло быть и так… Я же говорю, что вел себя строго! – Эдди очень обрадовала такая трактовка событий. – В их игру я уже втянулся с потрохами.

– А Эока знает, кто ты?

– Нет. Здесь все чисто.

– Ладно. Ты только ее не обижай. Народ болхо злопамятен, а она может нам еще понадобиться.

– Кор, она же мне жизнь спасла. Я на нее теперь молиться должен. Что я, совсем что ли…

– Надо будет потом малышку куда-нибудь пристроить. Ее родители вряд ли уцелеют при штурме. Если, они уже не мертвы.

– Кор, давай ее с собой возьмем.

– Угомонись.

– Кор, пожалей сироту. Комиссии скажем, что она случайно узнала, кто мы. Придумаем какую-нибудь историю. Ты же мастер составлять всякие докладные.

– Правда, давайте ее с собой заберем, – неожиданно высказала свое мнение Николь. – В Академии внеземной этнографии будут плясать от радости.

– Кор, она же пропадет здесь!

– Здесь каждый день погибают тысячи и тысячи кастисиан, и мы не можем их всех спасти.

– Разговор идет не обо всех, а о конкретном человеке, – опять подала голос Николь.

– Она не человек.

– Хорошо, пусть не человек, но она такая же, как мы. Командир, проявите каплю милосердия.

– Стажер, прекратите нести вздор. Еще неизвестно, будем ли мы завтра живы сами.

Николь почувствовала, что Корин не на шутку рассердился, хотя интонационно все прозвучало абсолютго нейтрально.

– Наша цель – Бернини, – вздохнув, продолжил он. – Об остальном забыть. Всем ясно?

– Так точно, – потупившись, произнес Эдди.

– А вам, стажер?

Корин посмотрел на Николь. Как ей показалось, опять с укором.

– Так точно, – ответила девушка, отводя взгляд.

– Кор, не переживай! – воскликнул Эдди. – Все будет хорошо.

– Ведь с нами Нэк, – сказала Николь и улыбнулась.

– Господи, какие вы еще дураки.

Всю ночь велась подготовка к штурму, а под утро, когда все было закончено, Корин и Николь вышли в степь, чтобы зажечь ритуальный костер.

Николь была одета в белую сорочку до пят и белые туфли без каблуков из кожи молодого вимла. В каждой руке она держала по серебряной чаше с чистой водой. На одну из чаш был положен обнаженный кинжал.

Корин шел на три шага позади Николь. Он нес перед собой черные одеяния жрицы и оба ее изогнутых меча. Жрица должна была все это надеть после того, как заполыхает священный, очищающий ее перед битвой, огонь.

Процессию замыкали два десятка селян во главе с многоживущими Рохтом, Мадхом и Гарфом. Все кастисиане, кроме старейшин, тащили на себе вязанки хвороста.

Рохт держал высоко над головой пылающий факел на древке в полтора маха. На плечах у него висели сложенные вдоль два белых полотенца. Мадх нес позолоченную чашу с красным вином, а Гарф – украшенные серебряным шитьем сапоги жрицы.

Дойдя до первой большой песчаной проплешины, патрульные остановились.

– Именем Нэка Триединого! – торжественно произнес Рохт и вогнал в песок древко факела.

Селяне без единого слова, как и полагалось по ритуалу, сложили возле него вязанки хвороста, торопливо развернулись и, обгоняя друг друга, заспешили в сторону лагеря.

Рохт, шепча молитву, расстелил на песке одно из полотенец. Ровно посередине Корин положил на него черные одеяния жрицы и ее мечи. На один край Гарф поставил сапоги жрицы, а на другой Мадх опустил чашу с вином.

Отступив на три маха, сержант вынул свой клинок и очертил им на песке незамкнутую окружность. В ее центре он расстелил второе полотенце, на края которого Николь поставила чаши с водой и, разувшись, стала на середину белого прямоугольника.