Алексей Корепанов - Тайна Древнего Лика

А может быть, на самом деле нет ни двойника, ни города, а есть какое-то излучение, бьющее по мозгам и вызывающее видения?.. Может быть, Марсианский Сфинкс чем-то сродни плотоядным орхидеям, и то, что представлялось двойником, не более чем некий фермент, воздействующий на потенциальную добычу?..

Много чего могло быть…

Сколько времени придется провести здесь в ожидании? И приведет ли к чему-нибудь это ожидание?.. И надолго ли хватит ему запасов провианта?..

Вернуться на Марс с отрядом морской пехоты — «собак дьявола», коммандос-Шварценеггеров, несокрушимых Рэмбо — и проникнуть в подземный город?..

Если они еще живы… Если будут живы…

Если такую операцию вообще захотят и сумеют организовать… Через год… через два… через три…

И какие там «собаки дьявола»! Это же не кино. Не будет никаких спасателей-коммандос. А будет просто еще одна экспедиция за золотом. И строжайший запрет даже приближаться к Марсианскому Сфинксу. А скорее всего, никто уже больше никуда не полетит. Налетались.

Даже если и полетят, то лет через пятьдесят. Или — через сто…

Маклайн сел в кресло перед рацией и обессиленно опустил тяжелую, раскалывающуюся голову на руки. Боль переполняла усталое тело, и болью была полна душа.

Доложить Земле все, что можно доложить… И ждать ответа.

Он искал ответа и у самого себя — но не мог его найти…

…По днищу вездехода уныло барабанили камни. Ржавая равнина, с напускной покорностью ложившаяся под колеса пришлого, чужого здесь механизма, казалась залитой кровью. С деланным сожалением вздыхал ветер, и подчеркнуто медленно, словно демонстрируя свою показную, фальшивую скорбь, ползли по небу налившиеся кровью облака.

Командир космического корабля «Арго» Эдвард Маклайн возвращался из своей последней поездки по равнине, расположенной в марсианской области Сидония. Совершив безнадежный и безрезультатный прощальный виток на ровере вокруг каменного исполина, нареченного землянами Марсианским Сфинксом, он направлялся к лагерю Первой экспедиции. Чтобы сесть за пульт управления модулем и покинуть Красную планету. В полном одиночестве покинуть планету, названную именем кровавого бога войны.

С того момента, как Маклайн переступил порог безлюдного модуля, прошли сутки. За это время он, держась на обезболивающих инъекциях и биостимуляторах, успел загрузить «банку» новой партией золота, законсервировать экскаватор и разобрать транспортеры и реечную дорогу.

Теперь он должен был выполнить категорический приказ ЦУПа, озвученный Стивеном Лоу: взлететь с Марса, доставить золото на «Арго», сойти с планетарной орбиты и пуститься в обратный путь к Земле. Орбитальный разведчик-автомат, который не первый год ходил по кругу, делая снимки различных участков Красной планеты с разрешением тридцать сантиметров на пиксель, так и не обнаружил в Сидонии ни одного из пропавших астронавтов.

Это был очень жесткий приказ. И, наверное, единственно правильный в данной ситуации.

Правильный — с позиции разума, с позиции здравого смысла.

А с позиции сердца, с позиции души?..

Маклайн считал себя человеком долга. Всегда считал себя человеком долга. Он просто обязан был выполнить возложенную на Первую марсианскую экспедицию задачу и не подвести тех, кто доверил ему руководство этой экспедицией. Выполнить — за себя и за всех остальных, кто вместе с ним отправился к Марсу.

И была надежда на то, что если он приведет «Арго» к Земле — состоится вторая экспедиция.

Только бы они были живы…

Маклайн все ближе подъезжал к лагерю, и в голове его монотонным хороводом кружились невеселые мысли. Целесообразность — или бегство?.. Долг — или все-таки предательство?..

До взлета оставалась всего одна ночь. Впереди изготовился к последнему прыжку в небо модуль, а позади застыла черная на фоне темно-красного неба громада Марсианского Сфинкса.

Сгущались сумерки…

Даже светофор старался прикинуться Марсом, о котором Стивен Лоу и так не забывал. Он на некоторое время отключился от окружающего — и лишь раздавшиеся сзади нетерпеливые гудки привели его в чувство. Красное око светофора уже превратилось в большущий круглый изумруд. Лоу тряхнул головой и рванул с перекрестка.

Из радиоприемника горохом сыпался речитатив какого-то рэпера, параллельным курсом и навстречу серебристой «тойоте» Лоу неслись автомобили, надвигались и уплывали назад величественные небоскребы, сверкая разноцветными стеклами под майским утренним солнцем. Лоу был уроженцем Хьюстона и любил свой динамичный, запруженный потоками авто, непрестанно растущий город.

Да, непрерывно растущий — и не только ввысь и вширь. Сегодня ночью население этого почти пятимиллионного гиганта увеличилось как минимум еще на одного человека — на маленького человечка. На девочку. Пока еще почти безволосую, с красным сморщенным личиком и голубыми глазенками. Новорожденную звали Оливией, подумать только, такая маленькая, со скорбно поджатыми скобочкой губками — и уже Оливия! — и она была внучкой Стивена Лоу. Первой внучкой сорокашестилетнего сотрудника Космического центра имени Линдона Джонсона, который возвращался сейчас из клиники на свое рабочее место — место заместителя руководителя семнадцатой группы Центра управления полетами.

Весь персонал семнадцатой группы вот уже несколько дней подряд не отлучался из ЦУПа. Жена позвонила Лоу в начале шестого утра и сообщила, что Эйлин родила. Нед, зять Стивена Лоу, присутствовал при родах, и тут же, по мобильнику, поделился с тещей радостной вестью. На далеком Марсе командир Первой экспедиции Эдвард Маклайн в одиночку занимался финишными работами, и на связь должен был выйти еще не скоро — и Лоу, с согласия руководителя группы, на всех парах помчался в клинику.

Да, события на Марсе, судя по всему, из первоначальной феерии, которой не так давно рукоплескал весь ЦУП, превратились в трагедию. Но он, Стивен Лоу, находясь здесь, в окрестностях Хьюстона, никак не мог повлиять на развитие действия там, в марсианской области Сидония, и его кратковременная отлучка ничуть не усугубляла ситуацию, которая и так была хуже некуда… А не поздравить единственную дочь с рождением ребенка… Разумеется, можно было поздравить и потом, — но это все равно что отметить Рождество в День независимости…

Утренний город еще не захлестнули стремительные потоки авто, и Лоу добрался до клиники быстро и без проблем. Пожал руку зятю. Расцеловал дочь и вручил ей роскошный букет. Сквозь стеклянную перегородку полюбовался внучкой. Сделал комплимент уже приехавшей в клинику жене, сказав, что на бабушку она своим внешним видом ну никак не тянет. И, взглянув на часы, заторопился обратно в Космический центр. Здесь, на Земле, просыпался и готовился к очередному обычному дню огромный город, овеянный влажными ветрами, что прилетали с Мексиканского залива и покрывали мелкой рябью неторопливую Сан-Джасинто, стянутую обручами мостов. А за миллионы километров отсюда иные ветры, дующие с просторов давно высохшего древнего океана, гоняли рыжую пыль по равнине Сидония. Занося кизеритом опоры посадочного модуля, засыпая глубокий котлован с законсервированным экскаватором…