Кордвейнер Смит - Планета Шеол

Род понравился ей, хоть он и был вначале болезненно робок. Но с ее стороны не было ни шика, ни бахвальства. Однажды она пыталась заниматься бизнесом. Тогда ее невероятное тело увяло и превратилось в тень. Глядя на нее уголком глаз Род замечал это, потому что оно наложило отпечаток на ее мысли, ее сообразительность, ее юмор. А хороший юмор помогал им вместе коротать время. Род обнаружил, что пытается произвести на нее впечатление, хочет доказать, что он — взрослый мужчина, только открывший, что в самостоятельных, искренних порывах, подсказанных ей ее сердцем, ее ничуть не заботит его положение. Он был просто ее партнером, и они работали вместе. Его работа заключалась в том, чтобы остаться в живых, а ее работа заключалась в том, чтобы сохранить его живым.

Доктор Вомакт сказал, чтобы Род не разговаривал с другими пассажирами: ни о чем не говорить друг с другом в присутствии других, и молчать если к ним кто-то обратится.

Там было десять пассажиров, которые смотрели друг на друга с неприятным удивлением.

Их было десять.

И все десять были Родами МакБэнами.

Все десять выглядели точно как Родерик Фредерикс Рональд Арнольд Уильям МакАртур МакБэн сто пятьдесят первый. Кроме К’мель и маленькой обезьянки-доктора. О’гентур был единственным, кто не был МакБэном, как и сам МакБэн. Настоящий МакБэн стал человеком-кошкой. Все остальные — каждый сам по себе был убежден, что именно он — настоящий Род МакБэн, а другие девять только пародии. Все они взирали друг на друга со смесью уныния и с подозрением, к которому примешивалось удивление. Точно так же поступил бы настоящий МакБэн, если бы оказался на их месте.

— Один из них, — говорил доктор Вомакт, — ваша спутница Элеанор с Норстралии. Другие девять — роботы. Все они скопированы с вас. Хорошая работа, не правда ли? — Он не мог скрыть своего профессионального удовольствия.

И теперь они все вместе увидят Землю.

К’мель отвела Рода к краю маленького мирка корабля и нежно сказала:

— Я хочу спеть тебе «Песню Башни» до того как мы приземлимся на вершину Земного Порта.

И ее удивительный голос пропел короткую, старую песню:

Род почувствовал себя немного странно, стоя здесь и глядя в никуда, но ему нравилось ощущение — голова девушки прижалась к его плечу. Его руки обняли ее. К’мель, как казалось, не нуждалась в нем, и не совсем доверяла Роду. Она не чувствовала себя взрослой… просто девочкой, не имеющей никакой цели в жизни и находящейся не у дел. Она была всего лишь девушкой. Его девушкой на время. Это было приятно, и у Рода появилось странное предвкушение будущего.

Скоро мог прийти день, когда у него будет постоянная девушка, не на день, а на всю жизнь, не для того, чтобы скоротать опасное время, а для того, чтобы сложить судьбу. Род надеялся, что сможет стать таким же расслабленным и нежным с той девушкой, с которой он познакомится, как он был с К’мель.

К’мель сжала его руку, предупреждая о чем-то.

Род повернулся, посмотрел на нее, но она уставилась вверх и кивнула.

— Посмотри, — сказала она. — Прямо впереди — Земля.

Род обернулся к одеялу искусственного неба силового поля корабля. Оно было однотонным, но приятного синего цвета, подразумевавшем глубину, которой на самом деле не было.

Изменение произошло так быстро, что Род не был уверен — реально ли то, что он увидел.

На мгновение небо стало безжизненно синим.

Потом фальшивое небо скользнуло в сторону, так словно рассеченная резинка — резинка мелькнувшая синими пятнами и исчезнувшая.

И там было синее небо — Земное.

Дом Человека.

Род глубоко вздохнул. В это было трудно поверить. Небо само по себе не так уж отличалось от фальшивого «неба», которое окружало корабль во время путешествия с Марса, но это небо казалось живым и сырым, не похожим ни на одно другое небо.

Но не вид Земли удивил Рода… его удивил запах. Род неожиданно понял, что на Старой Северной Австралии запахи были приглушены, пыльны для Землян. Земной воздух пах жизнью. Тут были запахи растений, воды, вещей, которые Род и представить себе не мог. Воздух закодировал в себе миллионы лет воспоминаний. В этом воздухе люди взрослели, а потом покоряли звезды. Влага не была той взлелеянной влажностью одного из закрытых каналов его родины. Тут существовала дикая, свободная сырость, которая рисовала существ живущих, умирающих, вытягивающихся и извивающихся, занимающихся любовью в окружении изобилия, которое не Норстралиец не мог понять. Не удивительно, что описание Земли всегда казалось неприятным и преувеличенным! Что такое струн, если люди могли платить за него водой — водой, дающей и несущей жизнь. Это был его дом, неважно, сколько поколений его предков прожило в искаженном аде Рая VII или среди сухих сокровищ Старой Северной Австралии. Род глубоко вздохнул, чувствуя как в него вливается протоплазма Земли, быстрые потоки создавшие человека. Род снова вдохнул земной воздух… И что такое долгая жизнь, даже со струной, для человека, который парил словно те корабли, летящие по расписанию в двадцати километрах над поверхностью планеты.

В этом воздухе было что-то странное, что-то чисто-сладкое для обоняния человека, освещающее дух. Один прекрасный запах господствовал над всеми остальными. Что это был за запах?

Род принюхался, а потом совершенно отчетливо сказал сам себе:

— Соль!

К’мель напомнила ему, что он рядом с ней.

— Тебе это нравится, К’род?

— Да, да. Это лучше чем… — слова стихли. Он посмотрел на свою спутницу. Ее милая, дружеская улыбка дала ему почувствовать, что она разделяет каждую частицу его восторга. — Но почему вы без пользы тратите соль, распыляя ее в воздухе? — спросил он. — Что в этом хорошего?

— Соль?

— Да… в воздухе. Он такой густой, такой влажный, такой соленый. Или он как-то очищается кораблем?

— Кораблем? Мы не на корабле, К’рот. Мы уже приземлились на крышу Земного порта.

Род задохнулся.

Не на корабле? В Старой Северной Австралии не существовало гор больше чем на шесть километров возвышающихся над ГНУ — главным наземным уровнем, и все горы были пологие, стершиеся, старые, сглаженные за долгие эпохи ветрами в плавные складки. Вот такие горы были у него на родине.

Род огляделся.

Платформа была в две сотни метров длиной и одну сотню шириной.

Десять «Родов МакБэнов» разговаривали с несколькими людьми в форме. На противоположной стороне площадки на невообразимую высоту поднимался шпиль — возможно еще на полкилометра. Род посмотрел вниз.