Кордвейнер Смит - Планета Шеол

И’стина казалась безмятежной. Она взяла со старомодного круглого столика медный звоночек и позвонила. В коридоре послышались легкие женские шаги, и в комнате появилась горничная в черном платье и белом фартуке. Таких горничных Кэшер видел в исторических драмокубах, но не представлял, что встретит когда-нибудь во плоти.

— Сейчас мы поужинаем, — сказала И’стина. — Вам чай или кофе? У меня есть вина, пиво, даже две бутылки виски с самой Земли.

— Кофе — это как раз то, что нужно, — сказал Кэшер.

— А мне как всегда, Юнис, — приказала И’стина горничной.

— Да, мэм. — Горничная удалилась.

Кэшер подался вперед.

— Она человек?

— Безусловно.

— Тогда как она может работать на квазичеловека? Я хочу сказать… Это незаконно.

— Только не на Генриаде.

— Каким образом? — настаивал Кэшер.

— На Генриаде я сама устанавливаю законы.

— А правительство?

— Его больше нет.

— Содействие?

И’стина нахмурилась. Мудрый ребенок, отгадывающий загадку.

— Об этом вам больше известно. У них свой управляющий, им некуда было его пристроить, и, чтобы он не умер от скуки, хотели его чем-то занять. Но настоящей власти арестовать или убить меня у него нет. А на меня Содействие не обращает внимания. Мне кажется, пока я их не трону, они оставят меня в покое.

— Но как же законы? — не унимался Кэшер.

— Содействие не настаивает на их соблюдении здесь, в Бьюрегарде или в Амбилокси. Они мне разрешают управлять этим районом, и я стараюсь, как могу.

— А эта женщина? Откуда она? Содействие выдало тебе лицензию?

— Нет, — засмеялась И’стина, девочка-королева. — Она тоже пришла убить меня, двадцать лет назад. Она была забывщицей, деваться ей было некуда, и я научила ее работать горничной. У нее контракт с моим владельцем, зарплата ежемесячно переводится на местный сателлит. Она может уехать в любой момент, но не думаю, что она захочет.

Кэшер вздохнул.

— Трудно поверить. Ты ребенок, и тебе почти тысяча лет. Ты квазичеловек и отдаешь приказы целой планете.

— Только, когда это необходимо! — перебила его И’стина.

— Ты мудрее тех людей, которых я встречал, но выглядишь ребенком. А как ты сама к себе относишься?

— Как к ребенку, которому тысяча лет. С памятью, знаниями и опытом одной очень мудрой благородной дамы, отпечатанной прямо в моем мозгу.

Кэшер передвинулся на самый краешек кресла. Он пристально посмотрел на девочку. Он видел перед собой ребенка, девочку, которую он любил, но одновременно испытывал перед ней робость, и даже страх. Более могущественного создания он не встречал за всю свою жизнь.

Она смотрела на него с нежной и загадочной полуулыбкой женщины, и лица их купались в желтом утреннем свете Генриады.

— Я начинаю понимать, — начал Кэшер. — Тебе необходимо стать самой собой. Но как странно, здесь, на позабытой планете…

— Генриада — необычный мир, — согласилась она. — И я тебе кажусь странной. Но ты прав: всем нам необходимо стать самими собой. Но разве не в этом смысл свободы? Каждый должен быть кем-то, и свобода — в поиске ответа: кем быть? А потом в исполнении предельного назначения, нашей миссии. Разве не так? Как ужасно — быть кем-то и не знать кем!

— Например?

— Например, Косиго. Он был великим королем, хорошим королем на далекой планете, где еще нужны короли. Но совершил непростительную ошибку, и Содействие превратило его в забывщика, выслало на Генриаду.

— Так вот в чем его тайна! — задумчиво произнес Кэшер. — А я?

Она спокойно, но твердо посмотрела на него, прежде чем ответить.

— Ты тоже убийца и все время ищешь оправдания.

Как это похоже на правду! А он никак не мог понять, откуда его мучительные раздумья над тем, что такое справедливость — всего лишь маска мести или нечто совсем другое.

Он вздохнул и замолчал.

— У меня есть работа для тебя, — заявила необыкновенная девочка.

— Работа? Здесь?

— Да. Это похуже убийства, намного. И ты согласишься, Кэшер, если хочешь уйти отсюда раньше, чем я умру через восемьдесят девять тысяч лет. — Она посмотрела вокруг. — Тсс! Юнис идет, не хочу ее пугать — ведь тебе придется совершить ужасную вещь.

— Здесь? — как в бреду, повторил Кэшер. — В этом доме?

— Прямо в этом доме, — громко подтвердила она.

В этот момент Юнис внесла громадный поднос с тарелками и двумя кофейниками. Кэшер уставился на женщину, которая с таким усердием прислуживала трансформированному животному. Но ни Юнис, озабоченно накрывавшая стол, ни И’стина, женщина-черепаха, отдавшая распоряжения своей служанке, не обращали на него ни малейшего внимания. Слова И’стины звенели в мозгу. «Прямо здесь… хуже, чем убийство…» Бессмыслица. Такая же, как ужин до пяти по метрическому времени.

Он вздохнул, они посмотрели на него. Юнис — с любопытством, И’стина — заботливо.

— Он лучше остальных, мэм, — заметила Юнис. — Обычно они так падают духом, когда оказывается, что убить госпожу они не могут.

Кэшер не сдержался:

— А они все здесь? Все неудавшиеся убийцы?

— Большинство, сэр.

— Он профессионал, Юнис, настоящий убийца. Поэтому быстро пришел в себя.

Юнис повернулась к Кэшеру и с удовольствием произнесла:

— Настоящий профессионал! Очень приятно познакомиться, сэр. В большинстве своем — это неуклюжие любители. Хозяйке приходится их исцелять, только потом им можно найти занятие.

— И они остаются здесь?

— Если с ними ничего не случается, как со мной. А что делать? Возвращаться к управляющему Ранкину Майклджону?

Имя она произнесла с откровенным презрением. После этого Юнис сделала реверанс, поклонилась И’стине и покинула комнату. И’стина дружелюбно смотрела на Кэшера О’Нейла.

— Лучше займись ужином, плохие новости — плохая приправа. Когда я говорила: «Хуже, чем убийство», то имела в виду, что это с точки зрения женщины. В доме маньяк-убийца. Он гость, его защищает закон Старой Северной Австралии. То есть мы не можем его убить или выгнать, но мы с тобой вместе, надеюсь, сможем его напугать, остановить, чтобы он перестал досаждать моему хозяину. Ни вылечить его, ни полюбить я не могу. Рассудок его помутился, на чувства его невозможно воздействовать. Единственное средство тут — страх, чистый, стопроцентный ужас. Для этого необходим мужчина. Если ты мне поможешь, я тебя щедро награжу.

— А если нет? — поинтересовался Кэшер.

Она опять взглянула на него, словно хотела проникнуть в самую глубину его души, и он опять почувствовал сладкую дрожь, привкус мужского желания — как тогда, в первый момент встречи, на пороге дома.

Они перестали смотреть друг на друга.

И’стина уставилась в пол.

— Я не умею лгать, — сказала она печально. — Если ты не поможешь, придется испытать иной способ. Будешь жить в доме, есть, пить, спать, пока тебе не станет смертельно скучно и ты не начнешь просить работы. Еще я могла бы тебя влюбить в себя, — она вдруг покраснела от макушки до плеч. — Но это нехороший способ. Я не стану так делать. Итак, или ты заключаешь со мной сделку, или нет. Тебе выбирать. Но сначала давай поедим. Я даже размышляла, не окажешься ли ты тем, кому повезет. Как было бы жутко — бросить моего хозяина совсем одного!