Кордвейнер Смит - Планета Шеол

— И какие же они?

— Что какие, милый?

Мартел положил ей руку на плечо и увел из комнаты. (Он чувствовал землю под ногами, запахи жизни, не было скованности и неуклюжести. Как будто обращение стало реальностью. Как будто ему приснилось в кошмарном сне, что он хабермен.) Но он был хаберменом и сканнером.

— Ты знаешь, Люси, что я имел в виду… Эти новые запахи… Который из них тебе понравился?

— А-а-а, — протянула она, — по-моему, это бараньи отбивные. Удивительная штука.

— А что это — бараньи отбивные?

— Подожди, сейчас я включу. А ты попытайся вообразить, что это такое. Кстати, этому запаху много сотен лет. О нем узнали из очень старых книг.

— А бараньи отбивные, они из мяса животного?

— Я тебе не скажу. Подожди. — И она засмеялась.

Усадив Мартела в кресло, жена расставила перед ним тарелки с его любимыми блюдами. Потом включила музыку. Он напомнил ей об обещанных новых запахах. Тогда она достала длинные стеклянные пластинки и вставила одну из них в смеллер.

Странный, пугающий и возбуждающий запах разнесся по комнате. Ничто в мире не могло с ним сравниться. Он что-то напоминал ему. Рот Мартела наполнился слюной. Пульс участился. Ему пришлось сканнировать свой сердечный подблок. Что же это за запах? Пародируя хищника, Мартел сгреб Люси в охапку, заглянул ей в глаза и прорычал:

— Скажи мне, любимая! Скажи! Не то я съем тебя!

— Все правильно.

— Что правильно?

— Я говорю, что ты прав. Тебе хочется меня съесть, потому что это мясо.

— Мясо? Но чье?

— Не человека. Животного. Люди когда-то ели его. Это барашек. Молодая овечка. А ведь ты видел овец у диких, помнишь? Так вот. Отбивная готовится из серединки. Отсюда! — И она показала себе на грудь.

Мартел уже не слышал ее. Все его подблоки сигналили: «Тревога! Опасность!». Он заглушал рев собственного мозга, силясь стряхнуть с себя возбуждение. Как легко быть сканнером, когда ты находишься вне своего тела и смотришь на себя со стороны! Тогда им можно управлять. Но осознавать, что тело управляет тобой, а не ты телом и твой мозг ударяется в панику, — это страшно.

Он силился вспомнить, каким он был, когда у него еще не было блока хабермена, когда он был подвержен буре эмоций, которые мозг поставляет в тело, а тело — в мозг. Тогда он не умел сканнировать. Он не был сканнером.

Мартел уже знал, что поразило его в запахе, который включила Люси. Он помнил кошмар открытого космоса, когда их корабль разбился на Венере, и хабермены хватались за обрушившийся на них металл голыми руками. Тогда он сканнировал: все на корабле находились в опасности. Блок хаберменов зациклился на отметке «перегрузка», постепенно переходя на следующую: «смерть». А Мартел разгребал тела и сканнировал каждого по очереди. Он сжимал тисками сломанные ноги и вставлял жизнеспособные клапаны тем, чье состояние казалось безнадежным. Люди проклинали его за боль, которую причиняло сканнирование, но он с удвоенным усердием продолжал выполнять свой долг. Он поддерживал жизнь в мучительной агонии космоса. И тогда он впервые столкнулся с этим запахом. Запах просачивался в его перерожденные нервы, несмотря на физические и умственные барьеры организма сканнера. Запах был чудовищно сильным я этот страшный миг разыгравшейся в космосе трагедии. Мартел помнил, что он чувствовал себя так, как будто был обращен: но вместо наслаждения ощущал только ярость и боль. Он даже перестал сканнировать себя самого, боясь быть уничтоженным агонией космоса. Но он выдержал. Все его индикаторы остановились на отметке «Опасность», но не на «Перегрузке»! Он исполнил свой долг и заслужил благодарность. Потом прошло время, и он забыл о горящем корабле.

Он забыл все, но не запах. И этот запах снова был рядом; пахло паленым мясом.

Люси озабоченно вглядывалась в его лицо. Она боялась, что обращение в этот раз слишком глубоко внедрилось в организм Мартела:

— Тебе нужно отдохнуть, милый.

— Убери вон… этот… запах… — прошептал он.

Люси не сказала ни слова. Она выключила смеллер и бросилась к кондиционеру, чтобы впустить свежий воздух.

Мартел поднялся, уставший и ожесточенный (индикаторы были в порядке, и только сердце билось учащеннее, а стрелка нервного подблока подкралась к отметке «Опасность».) Он медленно заговорил:

— Прости меня, Люси. Мне не следовало обращаться. Во всяком случае, так скоро. Но я должен иногда выходить из своего состояния. Как иначе мы можем быть вместе? Как иначе я могу становиться человеком — слышать собственный голос, ощущать жизнь, пульсирующую в жилах? Я люблю тебя, дорогая. Неужели я никогда не смогу быть рядом с тобой?

— Но ведь ты сканнер.

— Я знаю, что я сканнер. Ну и что же?

И Люси начала повторять слова, которые произносила и раньше тысячи раз, чтобы ободрить его и себя:

— Ты храбрейший из храбрых, искуснейший из искусных. Все человечество преклоняется перед сканнерами за то, что они воссоединяют колонии Земли. Сканнеры — покровители хаберменов. Они хозяева открытого космоса. Они помогают людям выжить там, где это невозможно. Они самый уважаемый отряд живых существ на Земле, и даже Повелители Содействия преклоняются перед ними!

С горечью Мартел возразил ей:

— Люси, мы все это слышали и раньше. Но как возместить…

— Сканнеры трудятся не ради возмещения. Они великие стражи человечества. Неужели ты забыл об этом?

— Но наша жизнь, Люси? Что тебе с того, что твой муж — сканнер? Почему ты вышла за меня замуж? Ведь я становлюсь человеком только после обращения, А все остальное время ты знаешь, что я — машина. Человек, которого превратили в машину. Человек, который умер, а потом воскрес, чтобы исполнить какой-то долг, Неужели ты не понимаешь, чего мне не достает?

— Понимаю, милый. Конечно, понимаю.

— Ты думаешь, я помню свое детство? Думаешь, я помню, что значит быть человеком, а не хаберменом? Испытывать настоящую человеческую боль вместо того, чтобы ежеминутно проверять по блоку, жив ли ты еще? Как я узнаю о своей смерти? Ты думала об этом, Люси?

Она не поддержала его, а лишь спокойно предложила:

— Сядь, милый. Я дам тебе чего-нибудь выпить. Ты слишком возбужден.

Но Мартел выпалил, автоматически сканнируя:

— Нет! Послушай меня! Ты представляешь, что такое быть в открытом космосе с экипажем, который полностью зависит от тебя? Неужели ты думаешь, что так приятно — сканнировать день за днем, месяц за месяцем? Агония космоса пронизывает каждую клеточку твоего тела, просачиваясь через блоки хабермена. Мне приходится выводить людей из коматозного состояния — и они ненавидят меня за это. Я понимаю их: боль космоса ужасна. А ты видела, как сражаются хабермены и как их блоки заклиниваются на отметке «Перегрузка»? И после этого ты смеешь упрекать меня в том, что я хоть два раза в месяц хочу побыть человеком?