Сергей Житомирский - Один шанс из тысячи. Зеленый свет

Вероятно, я кричал во сне: мне снилась каменеющая земля. Малахитовая волна окаменения неумолимо двигалась по лугу. Я видел, как замирали травинки, теряли цвет цветы, и в их затвердевших чашечках застывали каменные пчелы. Я хотел бежать и на мог шелохнуться. Наконец до сознания донесся привычный грохот реки. Я открыл глаза.

Солнце успело заметно переместиться и теперь освещало восточный склон ущелья: я проспал не меньше двух часов. Я попытался встать. Но что же это? Тело словно сковало, мне удалось приподнять только голову. Казалось, кошмар продолжается наяву — за время сна одежда окаменела. Негнущаяся малахитовая рубашка лежала на груди непринужденными складками. Каменные штаны срослись с ней, образовав твердую скорлупу, крепко державшую меня. Очевидно, на ткань попали споры биобетона.

Я напряг все силы, стараясь сломать корку. Тщетно! Мне стало не по себе.

Николай Семенович! — позвал я, силясь перекричать шумную речку.

На гребне обрыва появился Старик. Он увидел меня и сразу понял, что произошло.

— Потерпи! Сейчас я возьму пилу и освобожу тебя!

— Нет! — закричал я.

Ледниковая речка с наступлением жары вздувалась и захлестывала бревно — нашу переправу. Мне и то было страшно переходить по бревну даже днем, а Старик мог просто сорваться.

— Я подожду, подожду до утра! Николай Семенович, не ходите сейчас! Я подожду!

Старик стоял, не зная, что делать.

Я должен был помогать ему в испытании нового материала. Над рекой, в месте, где в сблизившихся скальных стенах были вырублены опоры разрушенного землетрясением моста, сегодня утром мы натянули три шнура. На них висела новая мостовая ферма, связанная из суровых ниток и растянутая грузиками. Два часа назад она была невидима, теперь ее решетчатый переплет четко вырисовывался на фоне неба. Должно быть, стержни уже достигли толщины карандаша.

Я лежал, запертый в той же позе, в какой прилег два часа назад. Правая нога, согнутая в колене, затекла, но я не мог ее выпрямить. Пытка смирительной рубашкой начиналась.

— Так ты, правда, можешь ждать? — крикнул Старик.

— Да, я лежу удобно.

Покачав головой, Старик скрылся. Я опустил голову на песок и принялся наблюдать, как тень медленно поднималась по противоположному склону ущелья. Мне становилось все хуже. Теперь и руки давали о себе знать. Я шевелил пальцами, вертел кистями, но это не помогало. Нет, нет, я не имею права рисковать; даже если бы риск был ничтожен, я должен скрыть от Старика свои муки. Но зачем же он спустился к воде с ведром, ведь у него больное сердце?

— Николай Семенович! Завтра я все сделаю! Подождите до завтра!

— Не волнуйся! Я помаленьку!

И вот над рекой прополз по веревке ранцевый опрыскиватель, обдавая ферму туманной струей питательного раствора. Значит, Старик сумел влезть на дерево, подвязать опрыскиватель. Я представил, чего это ему стоило, и удивился его упорству.

Как меня угораздило прилечь в такой дурацкой позе? Впрочем, любая поза покажется нестерпимой, если пролежать в ней три часа без движения. Ноет все тело… Подожди до утра. Тебе посчастливилось оказаться у истоков великого дела. Терпи.

Два месяца назад меня прикомандировали к лаборатории строительной биологии в качестве специалиста по прочностным испытаниям. К моему удивлению, там не занимались борьбой с короедом или домовым грибком. Уже насколько лет лаборатория работала над выведением микроскопического растения, которое выделяло бы вещество, сходное с материалом шелка.

Душой дела был Старик.

Мне приносили для испытаний нити, ставшие толстыми пластмассовыми палками, и биобетонные пластины, выросшие из лоскутов марли. Достаточно было смочить основу питательным раствором и нанести на нее споры, чтобы растения начали развиваться, образуя все утолщающийся нарост, не уступающий по прочности капрону. Под микроскопом я видел, как споры разбухали, наполнялись зелеными зернами, делились пополам, потом еще и еще, пока все поле зрения не забивалось продолговатыми зелеными каплями.

Сама по себе идея создать организм, который бы синтезировал конструкционный материал, не нова, достаточно вспомнить растения-каучуконосы или шелкопряд. Но у Старика хватило смелости желать, чтобы вещество выделялось в чистом виде и в заданном месте, и хватило умения решить эту задачу.

Больше всего меня поражало, что растения требовали совсем немного раствора и строили биобетонную корку как бы из ничего.

— Как это из ничего! — возмущался Старик. — Из атмосферы! Из углекислоты, влаги, кислорода. А из него построены все органические вещества?

К счастью, совсем без подкормки растения жить не могли, и рост биобетона можно было обрывать.

Прочность биобетона превзошла все ожидания. Но, прежде чем праздновать победу, Старик хотел поставить крупный опыт. Он решил восстановить мост, когда-то бывший здесь, в 20 км от магистрали, на второстепенном боковом ответвлении дороги.

В архиве я достал чертежи и характеристики того моста. Два дня мы рассчитывали ферму и обдумывали способы строительства. Мы учли все, кроме… техники безопасности.

И вот Старик отправляет двух сотрудниц осматривать какие-то уникальные деревья, а я небрежно готовлю растворы, потом ухожу погулять на тот берег и в довершение всего засыпаю!

Нога онемела. Я не чувствовал пальцев. Все труднее было мне на вопросы Старика кричать: «Хорошо».

Мир исчез. Я чувствовал только боль и думал только о ней. Порой я слышал голос Старика, кричал ему: «Ничего!», а потом проклинал себя, что не крикнул: «Погибаю, спасите!»

Гремела река. Солнце низко опустилось и освещало только край обрыва. Кто-то сгибал мне правую ногу. Я увидел Старика с ножовкой.

— Хочешь пить? Я еще провожусь с тобой минут двадцать.

Онемение проходило, по всему телу бегали мурашки. Старик чем-то растирал мне ноги и руки. Наконец я встал, опираясь на плечо Старика, и пнул ногой кусок скорлупы.

— Пойдем в лагерь, — сказал Старик.

Я замотал головой: сейчас я не смог бы перейти речку и при малой воде.

— При чем тут бревно? Мы перейдем, как короли, — мост готов! А ты думал, я перешел по бревну?

Я поднял голову и увидел ажурный мост с фермой, как будто сваренной из труб. По тропинке мы вылезли на заброшенную дорогу и подошли к мосту. Настил, казавшийся монолитной малахитовой плитой, перелетал через ущелье и смыкался с продолжением дороги. Его несколько бугристая поверхность повторяла форму сетчатой основы.