Роза Сергазиева - Дубль-человечество

Прозвенел колокольчик, отъехала в сторону межвагонная дверь, в салон вошли два стюарда, толкая перед собой вместительную металлическую тележку с прозрачными створками. Пассажиры принялись выключать коммуникаторы, нажав кнопку на заушнике, снимали очки. Товары из тележки расхватывались на лету. Поезд покинул Доминат рано утром, не каждый успел позавтракать, кто-то уже снова проголодался. В вагоне запахло свежесваренным кофе и подогретым хлебом.

Не отказались от перекуса и «кромонаты» – между креслами на столе появились четыре пластиковых стаканчика, на бумажной тарелке – пирожки с картошкой и малиной (сладкое – для дамы). Илья, подхватив горячий напиток, вновь вернулся к прерванному занятию. Стало шумно: поглощая бутерброды, люди отложили в сторону компьютеры и электронные книги, и, отдыхая, перекидывались друг с другом ни к чему не обязывающими замечаниями. Но чувствовалась в этом привычном для пассажиров дальнего следования общении некая напряженность. Причем она казалась настолько осязаемой, что буквально окутывала вагон густым невидимым удушливым облаком. Иногда то там, то здесь раздавался приглушенный смех над чьей-то шуткой, но моментально обрывался. Словно смеяться сейчас считалось неприличным и неуместным.

Тотальный страх и немое ожидание – вот как бы назвал состояние окружающих Илья. Существование цивилизации натов висело на тоненьком волоске. Последняя надежда – ребенок землян. Ильи и Таи.

Тая…

Илья глубоко вздохнул и отвернулся к окну. С головой погрузившись в суету сборов и нервозность бесконечных переездов, Перегудов не позволял себе вспоминать о девушке. Но сейчас снова накатила боль потери. Почему так бездарно он растратил те несколько дней, которые провел рядом с Таей? Вот Олаф, по сути, иноземлянин-инопланетянин, увидел в Илье и Тае некую общность, внутреннее единство. А Илья удовлетворился лишь поверхностным знакомством, поленившись заглянуть в тайные, душевные глубины девушки. На плечи неимоверной тяжестью давила вина. Да, он накрыл Таю собственным телом, когда в дом ворвались военные, но потом позволил Никите увезти себя в Москву и целых два месяца бездействовал. Хотя надо было начинать поиски немедленно. Столько времени потеряно. Время – холодная, бесчувственная, необратимая константа. Например, можно воспользоваться ластиком и исправить ошибки на эскизе, или поступить еще радикальнее – порвать холст и начать рисовать портрет заново, добиваясь схожести. Но не возможно вернуться на полгода назад, чтобы исправить совершенные ошибки. И сейчас, в том числе и по его вине, Тая одна. Беременная. В незнакомом, враждебном мире.

Нет, раскисать нельзя! Нужно собраться, рыцари на белом коне не жалуются на судьбу и не размазывают сопли по лицу. Он сможет, он просто обязан найти девушку и вернуть домой. А когда они окажутся в спокойном месте, Перегудов ей скажет, наконец, всё то, о чем давно думает. Что прозвучит в ответ – не важно. Главное, они должны услышать друг друга.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Илья переключился на виды за окном – когда еще удастся полюбоваться иными мирами? К сожалению, пейзажи полностью отсутствовали. Если состав проносился в прорубленной лесной просеке, деревья мелькали столь быстро, что сливались в широкую сплошную серую полосу. Иногда, оказываясь слишком близко к городской застройке, поезд устремлялся в узкий шумопоглощающий жёлоб, или, пересекая реки и сложные автомобильные развязки, поднимался на эстакаду – тогда кроме неба вообще ничего не разглядеть. Если нырял в подземные туннели, в вагоне включался свет, чтобы разогнать темноту по ту сторону стекла. Один раз по крыше пробарабанил летний ливень, заливая окна потоками воды.

Приблизительно каждые час-полтора состав начинал тормозить, часть пассажиров покидала вагон, и поезд разгонялся дальше. В середине дня «кромонаты» (подчиняясь жестким местным требованиям, пулей вылетев из вагона) сделали пересадку в городе Леккинхарп. И дальше ехали уже четко на север. Поезда, которые пересекали Материк с запада на восток, двигались заметно быстрее, чем те, которые перемещались вдоль меридианов, где станции попадались чаще, остановки следовали каждые сорок минут-час. Лесополосы попадались всё реже, а после того, как поезд преодолел через систему тоннелей горный массив, пространство за окнами вдруг открылось на многие километры вокруг. Чем ближе к Океану, тем ниже становились башни в городах, не поднимаясь выше 10–12 этажей.

Станция «Морё» оказалась конечной остановкой не только для «кромонатов», рельсы в буквальном смысле слова обрывались у берега. Отсюда поезда следовали только в обратном направлении.

Путешественники остановились в гостинице (Илья и Никита, как посоветовал Маркус, изображали из себя ярых сторонников Партии молчунов, то есть при встрече с незнакомыми натами лишь вежливо и скупо улыбались), заказали на утро вместительное такси, рассчитывая, что при удачном раскладе на обратном пути количество пассажиров увеличится. На следующий день, позавтракав на скорую руку в гостиничном буфете, где командовал очередной цифровой помощник, четверо друзей двинулись по извилистому шоссе, повторяющему причудливую линию берега. В навигатор в качестве пункта назначения ввели точку, находящуюся на расстоянии трех километров от генеральского коттеджа. Чтобы подобраться к дому тихо, не поднимая охрану.

Отец Лавинии – Дрейкер предлагал воспользоваться ресурсами ведомства и долететь до места напрямик, через горы на вертолете спасателей, но Винни опять же из опасений заранее встревожить охрану, отказалась. Поэтому выбрали долгий, но более надежный вариант – машину.

Шоссе (пустое, лишь изредка навстречу попадались грузовички, доставляющие продукты) шло вдоль Океана, но воды они практически не видели. Только когда дорога взбиралась в гору. Все остальное время слева, с той стороны, где теоретически плескались волны прибоя, возвышался стеной специально высаженный высокий кустарник. Никаких раздражающих заборов, но то, что за зеленью находится частная территория, напоминала едва видимая, поблескивающая на солнце проволока, небрежно натянутая на уровне пояса. С виду препятствие ерундовое: легко перешагнуть, легко под ней проползти или, в крайнем случае, взять да и перерезать. Но лучше не пробовать. Моментально сработает датчик. А дальше, в зависимости от крутости хозяина: либо нарушителя ударит током, либо выскочат бравые охранники с собаками. Участки прибрежной земли покупали очень состоятельные наты. Отдых в собственном доме с видом на Океан – один из самых престижных. Что на Материке, что на Земле. В этом наты не отличаются от кромов.